– Все за мной, уходим к мосту, там броня прикроет.
Самый приятный приказ какой только можно услышать в такой обстановке. Не очень-то хочется оставаться в месте, которое частыми громкими звуками и грандиозным столбом дыма приманивает издали не клюнувших на заманивание Крысолова зараженных. Удивительно, что они лишь из одного пролома в стене набегают, но долго такое чудо не продлится. На городском кластере и в его окрестностях разных тварей может оказаться столько, что у западников патронов не хватит отстреляться, а их хваленый заклинатель мертвяков уже выдохся, уводить мертвяков в сторону некому.
Дойти до автобуса мне не дали. Берта, резко остановившись, снова прижала наушник пальцем и, второй рукой дотянувшись до рации, спросила непонятное:
– К Царю?
Зачем-то кивнув, обернулась в мою сторону и, указывая на время от времени постреливавшую в сторону злополучной дороги бронемашину, сказала:
– Бегом туда, с ними поедешь.
– Зачем? – удивилась я. – Почему не в автобусе?
Лицо Берты стало недовольным:
– Приказано к Царю, значит, поедешь с Царем. Ты же у нас, оказывается, слишком ценная фифа, чтобы на автобусах с простыми штрафниками кататься. Беги давай, бородатый ждать не любит.
Глава 23
Западные нравы
Не знаю, любит ли господин Царь ждать или ненавидит, но вот стрелять точно обожает. Судя по характерным звукам, он дважды перезаряжал пулемет, пока мы оставались на перекрестке. И затем, когда тронулись в хвосте колонны уходящих к обмелевшей реке машин, то и дело палил непонятно куда.
Почему непонятно? Потому что понять невозможно, машина слишком неудобная с точки зрения обзора, причем мне досталось самое неудачное место. Передние два заняты водителем и стрелком за курсовым пулеметом, дальше идут еще два совмещенных сиденья прижатых к левому борту, чтобы справа остался узкий проход к дверце через которую можно попасть в кузов. Здесь не было не то что окон, здесь даже смотровые щели не сделали. Сумрачно как в почти засыпанной могиле, к тому же дико грохочет двигатель, и что-то неприятно позвякивает, – похоже, что при тряске трутся друг о дружку тонкие листы небрежно наваренного железа.
Западники без ума от шумной техники, что лишний раз подтверждает их неадекватность, ведь нормальные люди на кластерах ведут себя тихо.
Я не из тех людей, которые могут с легкостью переносить оторванность от источников информации. Мне нужно видеть и слышать как можно больше, но здесь я могу рассматривать лишь голый металл и ничем не примечательные затылки сидящих впереди людей и как ни напрягаю уши, они улавливают лишь грубый рев мотора и дребезжание железных листов. Настроение у меня и без того неважное, даже не хочется думать о том, что вся поездка пройдет в такой обстановке.
Блин, ну почему меня посадили именно сюда? Чем плох автобус? Не так надежно защищен? Но в окружении множества других машин, набитых вооруженными людьми, это не имеет значения.
К тому же не могу сказать, что до этого меня так уж тщательно защищали. Ездила в простом микроавтобусе, как все, копалась в головах мертвяков не меньше других, а уши до сих пор не отошли после грохота выстрелов, которые мне пришлось сделать, чтобы утихомирить толпу кровожадно настроенных зараженных.
Думаю, меня посадили в эту машину по другим соображениям. И по каким же? А вот это уже знать не могу. Но зато могу попытаться догадаться, так что займусь обдумыванием этого вопроса со всех сторон.
Все равно других занятий здесь не найти.
Ну и что тут можно придумать? Западники непредсказуемы в своем варварстве, попробуй пойми, что у них на уме. Они прикладывают колоссальные усилия ради того, чтобы на льготных условиях получить уникальную орхидею, и что дальше? А дальше ее обряжают в уродливое рубище и заставляют потрошить мертвяков, после чего, вопреки всем нормам приличия, оставляют в машине с тремя посторонними мужчинами без присмотра. Я стараюсь не выказывать чувства, которые обуревают меня из-за
