сырое, некоторые до сих пор не могут осознать, что времена лихих конфедератов остались в прошлом, они отказываются признавать себя частью общего и потому нередко принимают неправильные решения. Мы может и не самые приятные в мире люди, но и не звери, никто бы не отдал официальный приказ убить одну девочку, чтобы заполучить другую. Это чересчур даже для дикарей, как вы нас называете. Жила почему-то решил, что поступить стоит именно так. Я догадываюсь о причинах, которые его к этому побудили, но не могу оправдать такой поступок. Он сделал это без какого-либо давления со стороны Лазаря, так что если тебя в нем напрягало лишь это, забудь. То, что именно он привез тебя сюда, тоже не его вина – приказано было достать уникальную, а ты там такая одна. Не надо думать о нем слишком плохо. Или я неправ и между вами пробежала не одна кошка? Так в чем дело?
– Я уверена, что полковник Лазарь поступил бы точно так же, как господин Жила, если бы счел, что это полезно для Западной Конфедерации.
– Здесь ты в чем-то права – для того, чтобы помочь Конфедерации, он и не на такое может пойти. Что тут поделаешь, мы ведь далеко не святые, святые на западе долго не живут. Иногда нам приходится совершать поступки, о которых в прошлой жизни мы даже подумать не могли. Элли, это вопрос выживания, ты и сотой доли наших проблем не представляешь. Вы там, на своем чистеньком востоке, только и делаете, что грызете друг дружку по поводу и без. Вы давно забыли – кто вы и где вы. А нам приходится помнить, мы тут ведем войну с самим Ульем. Войну неравную, он, конечно, сильнее. Мы здесь стоим на самом главном периметре прикрывая в том числе и вас. Вы там живете сыто и спокойно только потому, что есть такие люди как Лазарь. Упадет западный периметр, и все закончится. Не будет этих ваших господ, союзов и вечных разборок по смешным поводам, останутся только боль и сожаление о потерянном. Удерживать такой периметр непросто, а чистыми руками вообще невозможно. Вижу, ты не склонна к разговорам, а насильно мил не будешь. Предлагаю еще одну игру, параллельно шахматной. Она несложная. Ты задаешь вопрос, ответ на который тебе интересен, я отвечаю, затем мы меняемся ролями. Спрашивать, согласна ли ты играть в такое, я не стану, потому что ответить отказом ты не можешь, вас на этот счет как следует выдрессировали. Будем считать, что ты опять играешь белыми, значит, за тобой право первого хода. Задавай свой вопрос, Элли.
– Куда мы едем? – спросила я даже секунды не подумав.
Проклятое любопытство, ну кто меня за язык дернул?!
– На восток.
– Куда именно?
– Точнее формулируй свои вопросы, потому что этот, получается, уже второй. Но я отвечу – далеко на восток, чуть ли не в самые милые для тебя края. Теперь моя очередь. Я не верю, что вы постоянно были заняты обучением, так не бывает. Хочу узнать, как вы развлекались. Не нужно рассказывать мне обо всем, достаточно какого-нибудь примера.
Чуть поколебавшись, повысила голос, чтобы пробиться через усилившийся шум – похоже, проезжали очередной стаб, уж слишком некачественная дорога:
– Иногда перед тем как заснуть мы болтали. При этом девочки часто пересказывали фильмы, которые нам в Цветнике не показывали. Это очень нравилось Мишель.
– Мишель?
– Орхидея из моей группы. У нее очень оригинальное лицо – нестандартная красота. Вы могли видеть ее фотографии, помните девочку с веснушками?
– Помню. Симпатичная.
– Она не слишком фотогеничная, в жизни выглядит гораздо лучше. Ей и десяти не исполнилось, когда она попала в Улей. На отбраковке специалисты из Цветника обратили внимание на ее волосы, как раз не хватало рыженьких. Она подошла и сразу попала к нам, даже не успела в фильтрационном лагере посидеть, повезло. Ей очень нравятся фильмы, но нам их мало показывают и обычно не те, которые ей хочется смотреть. Девочки, которые попали сюда не так давно, рассказывают то, что могут вспомнить.
– Я понял, теперь задавай свой вопрос.
– Зачем мы едем на восток?
– Мне трудно ответить в двух словах. Ты помнишь, как на вас неподалеку от Пентагона напали муры?
– Конечно помню.
– Мы провели расследование и нашли виновника. Наши законы требует сделать все, чтобы этот человек не избежал наказания.
– Вы едете его судить?
– Не совсем. В таких случаях мы обычно обходимся без суда, достаточно приговора.
– Как может быть приговор без суда?
