даже от воздушного наблюдения.
Мертвый город чужого мира, темно и жутко, сидеть бы и сидеть в защищенной броней машине и нос не высовывать. Но я хочу распахнуть тяжелую дверцу и выйти. И вовсе не потому, что меня терзает стремительно усиливающаяся жажда, из-за которой вот- вот начну проклинать свою опрометчивую прожорливость.
Дело точно не в ней.
В самом начале, пока не стемнело, я заметила кое-что сильно меня заинтересовавшее. Люди во внешних мирах странные до необъяснимости, они обожают проживать настолько компактно, что им не хватает места буквально ни на что, включая дороги. Машинам приходится тесниться так, что иногда смотреть смешно. Этому явлению подобрали удачное название – пробки, я видела его лишь в записях и фильмах, когда мне еще разрешали смотреть их без ограничений – приблизительно по одному разу в неделю из одобренного воспитательным департаментом списка.
Для смягчения остроты транспортной проблемы в больших городах приходилось всячески изощряться с дорогами. Их расширяли, устраивали сложные многоуровневые развязки, рыли туннели, возводили грандиозные мосты и прочие замысловатые сооружения.
Улица, вдоль которой протянулась ближайшая ко мне сторона площади, чуть дальше ныряла под землю, чтобы выбраться на поверхность по другую сторону от проблемного перекрестка. Это ухищрение не очень-то помогло, проезжая часть заставлена ржавеющими машинами от бордюра до бордюра. Они стояли так тесно, что даже дверцы не везде получится открыть.
Возможно, всему причиной перезагрузка. Электричество пропало в один миг; наверное, перестали работать светофоры; плюс возникли неизбежные проблемы со связью; плюс удивление и шок тех, кто начали что-то понимать. Ну и множество аварий, вызванных неадекватным поведением водителей, без подобных происшествий такие события не обходятся. Все дело в том, что момент перехода ощущают все новички, как заражающиеся, так и иммунные, он сказывается на их самочувствии и психическом состоянии. Но некоторые куда восприимчивые прочих, таким нежелательно оставаться за рулем автомобиля.
По этой причине или по другой – не знаю, но движение остановилось, множество машин оказались в ловушке и не смогли из нее выбраться. Водители ушли пешком или остались запертыми в салоне – у свежих зараженных зачастую не хватает ума раскрыть дверцу или силы разбить крепкие стекла.
Автомобилей тут столько, что сосчитать невозможно, до ближайших не больше сорока шагов. Некоторые из них западники оттащили на край площади, чтобы использовать в качестве элементов временных защитных сооружений, но это капля в море, машин осталось так много, что дорога в сумерках казалась металлической рекой, вытекающей из-под земли. Кое-где видна ржавчина, но она пока что не слишком себя проявила, большая часть кузовов все еще прекрасно выглядит за счет качественной краски, пусть и не на всей площади.
За этой дорогой нет ни периметров, ни линий мобильных патрулей, ни хитроумных электронных наблюдательных систем, ни вышек сотовой связи, при помощи которых можно легко запеленговать сигнал моего браслета. Всего-то и надо – преодолеть четыре десятка шагов. А там присяду за первой же машиной и буду передвигаться от одной к другой, прилагая все усилия, чтобы не попасться на глаза дозорным. Им тьма не помеха, для этого есть приборы ночного видения и даже люди с полезными дарами Улья, – они видят в любой обстановке, некоторые даже способны заглянуть за преграды.
Если верить воспоминаниям и знахарям, мои новые умения тоже это позволяют. Вот только как ни стараюсь, оживить их не получается – тот проблеск в горящем дредноуте и некоторое время спустя, так и остался единственным. То, чем одаряет каждого иммунного Улей, не выдержало шока множественной активации, впало в спячку, неторопливо залечивает полученные раны.
Когда-нибудь мои умения проснутся, но, судя по всему – не сегодня.
Сегодня мне придется надеяться на то, что под ногой в критический момент не хрустнет осколок стекла, и на свои уникальные глаза, а они, увы, ночью видят далеко не так хорошо, как днем.
Я бы прямо сейчас выбралась, у меня уже все продумано. Первым делом изучила бронемашину и разобралась с выходами. Теперь знаю точно, что дверцы и верхний люк при открывании дико гремят, к тому же они у всех на виду, так что эти лазейки мне не подходят. Но есть еще нижний, его я тоже опробовала. Нельзя сказать, что совсем уж бесшумный, но если поднимать створку неторопливо, звук слабенький.
Надо всего лишь его приоткрыть и выждать пару минут, наблюдая за округой. Если не поднимется тревога, и никто не проявит внимания к машине, тихонечко спущусь, улягусь на асфальт и там немножечко подожду прикрываясь колесами и осматриваясь с выгодной позиции. Мой невеликий опыт побегов подсказывает, что в темноте чем ниже ты находишься, тем, обычно, лучше видишь, а вот тебя при этом заметить гораздо труднее.
Дальше предстоит самое трудное – преодолеть открытое пространство отделяющее бронемашину от застывшей навсегда
