— О чем ты?
— Я должен признаться тебе… Это я поставил цветы мако в покоях Катары.
Мгновение — и Лаар вскочил с места, сдернул Сириша с кушетки и прижал к стене, сжимая руку на тонком старческом горле.
— Какого демона?!
— Я не… не думал… не хотел. — Слова с сипом пробивались сквозь сдавленное горло. — У меня было видение. Цветы мако… в ее спальне… Я подумал, что это знак.
Старец закашлялся, судорожно хватаясь за каменную ладонь, стиснувшую шею. Раан-хар отпустил, швырнул худосочное тело Ведающего обратно на кушетку.
— И как мне после этого доверять тебе? — выкрикнул в бешенстве. — Ты хоть представляешь, что я почувствовал?
— Я рад, что ты не разучился чувствовать, Лаар.
— Рад?
Ярость билась внутри, такая обжигающе хлесткая и разрушительная, что Лаар с трудом сдержался, чтобы не порвать Ведающего на части. Остановило лишь то, что Сириш был слишком стар и беспомощен по сравнению с раан-харом. Если б не это, давно бы корчился от боли и глотал кровь из переломанного носа.
— Да, как ни странно. Вот только я надеялся, что мое видение приведет к появлению наследника, а не к тому, что ты решишь отослать жену.
— Ты просчитался!
— Я просто следовал тому, что видел. Ты же знаешь, видения всегда показывают желаемое будущее.
— Или неизбежное, — заученно вымолвил Лаар — и вдруг все встало на свои места.
Быть может, видения Сириша не так уж и бесполезны. И это и вправду знак. Знак, что он должен отослать Катару, иначе случится в точности то, что он испытал от запаха цветов мако.
— Значит, не передумаешь? — в последний раз спросил старец.
— Нет.
— Мне отправляться на поиски новой жены?
— Делай что хочешь…
Мне надлежало отбыть на рассвете следующего дня. Все вещи уже были собраны. У ворот ожидала загодя груженная кибитка. А я сидела посреди огромной пустой постели в своих старых покоях, ненавидимых всей душой.
Лаар не пожелал провести со мной даже эту последнюю ночь. Отправил восвояси, отговорившись тем, что мне следует хорошенько выспаться перед дальней дорогой.
Можно подумать, в одиночестве у меня это выйдет лучше, чем с ним!
И в голову лезли всякие глупые мысли. Совершенно бредовые и беспочвенные. Почему-то представлялось, что он сейчас с другой. Целует и ласкает, как прежде ласкал меня. Или, напротив, берет грубо и по-хозяйски, лишь бы сбросить накопившееся напряжение.
Лаар не прикасался ко мне все эти дни, и я не представляла, как он может обходиться без близости так долго. Особенно учитывая тот факт, что мы спали в одной постели. Может, поэтому он и загонял себя, выматывал, чтобы не оставалось сил и желания ни на что другое?
Я же так успела привыкнуть к его порывистому нраву, что сходила с ума от неудовлетворенного желания. Тело изнывало без его прикосновений. А сердце ныло от тоски.
И, боги, я не хотела так! Не хотела уезжать! Не хотела оставаться одна. Ни этой ночью, ни вообще!
В конце концов, у меня тоже есть свои мысли и желания! Когда он уже это поймет?!
Горько усмехнулась собственным мыслям. Судя потому, что я завтра уеду, — никогда.
Порывисто поднялась с постели, накинула на плечи шелковый халат.
— Куда вы, рани? — Хальди, расчесывающая перед сном мои волосы, тут же подорвалась с места.
— К мужу. Ложись спать — не жди моего возвращения.
И, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты. Прошла знакомыми коридорами прямо до хозяйских покоев.
Стоящие на дверях стражи без колебаний распахнули передо мной массивные створки.
Я с трудом сдержала истеричный смешок.
