Одно мимолетное движение — и факел коснулся ладьи. Устилавший дно хворост вспыхнул ослепительно ярким светом, окрасил воду огненными бликами. От неожиданности я выронила огарок свечи, забрызгав воском подол хитона. Пришлось нагнуться за ней, шаря рукой в невысокой траве и одновременно придерживая головной платок, чтобы не съехал от неловкого движения. А когда я вновь выпрямилась, ладья уже вновь покачивалась в центре пруда. Огонь жадно пожирал древесину, тонкие белые цветы и тело усопшей. Ветер доносил сладковато-горький запах горения.
Я чуть отступила назад — никогда прежде мне не доводилось наблюдать за ритуалом упокоения со столь близкого расстояния. Обычно тела усопших у нас сплавляют вниз по реке, в таких же вот ладьях, да только бурные потоки уносят их далеко-далеко за горизонт. И огонек костра виден лишь издали — сначала ярким пятном, а затем и вовсе крохотной точкой, пока не исчезнет совсем.
А здесь вместо реки лишь маленький пруд, из которого загодя убрали всю рыбу. А ведь рядом течет великий Хонту, широкий и полноводный. Почему было не совершить проводы так, как того требует традиция?
Хотя понятное дело почему. Вряд ли раан-хару нужны лишние вопросы. Все, что происходит в резиденции, не должно выходить за пределы ее стен. И даже достойно уйти в мир иной нет ни единого шанса.
Горько. И печально до подступивших к глазам слез. Или это режет глаза пропахший гарью воздух?
Я обернулась, пытаясь разглядеть за толпой слуг Лаара, и вовремя — как раз поймала взглядом напряженную спину спешно удаляющегося мужа. Даже до конца церемонии не остался…
Вслед за Лааром прудик стали покидать и остальные. Сначала приближенные и жены, в рядах которых вновь раздавались надрывные всхлипы. Потом и прислуга. Ашта потянула меня за руку, призывая не отставать от толпы.
Я же в последний раз глянула на пылающую на фоне темного сада ладью и, уже отводя взгляд, встретилась глазами с тар Сиришем. Совсем мимолетно, но, кажется, Ведающий меня узнал. Тем не менее останавливать не стал. Так и остался стоять у кромки воды, погруженный в свои думы.
Я же вдруг поняла, что не смогу уснуть этой ночью. На душе было тяжко. И отступивший на время холод вновь пробрался внутрь, заставляя раз за разом переживать увиденное. В голове крутились совсем не радужные мысли и предположения, одно невероятнее другого.
Что же это за болезнь такая, что унесла жизнь, по сути, совсем еще молодой женщины? И если она связана с раан-ха-ром, то как скоро настигнет меня? А может, уже настигла, только я сама пока о том не знаю?
Полночная звезда, неужели же и меня в ближайшем времени ждет участь Кьяры?
Я почувствовала, как дрожат пальцы рук. Ноги в один миг стали ватными, и я чуть пошатнулась на одной из дорожек. Ухватилась за ближайший тонкий ствол.
— Рани, вам плохо? — тут же обеспокоенно подскочила Ашта.
— Нет, все хорошо. Просто споткнулась, — соврала я, полной грудью вдыхая стылый ночной воздух, всеми силами призывая себя не паниковать.
Остальной путь до покоев прошел словно в тумане. Я уже даже не особо волновалась по поводу собственной маскировки. Узнают — так тому и быть.
Надоело таиться, надоели это глухое неведение и постоянное чувство опасности.
В покоях я быстро переоделась. Нацепила удобные шаровары и глухую тунику с длинным рукавом — так я хоть немного чувствовала себя защищенной. И сразу же, не тратя времени на пустые сомнения, шагнула к дверям.
— Куда вы? — Ашта, разумеется, кинулась следом. И даже попыталась преградить мне выход.
— К раан-хару! — без запинки ответила я и оттолкнула служанку, освобождая путь.
— Но, рани, он ведь не звал! Хозяин не любит, когда…
— Меня не волнует, что он любит, а что нет! — огрызнулась я, уверенно переступая порог. — И можешь не провожать. Сама найду дорогу.
Ашта, конечно, не послушалась. Бежала следом до самых покоев Лаара, словно собачонка на привязи.
И хоть у меня самой сердце грохотало у горла, настроена я была весьма решительно. Правда, решимость эта чуть пошатнулась, когда вход преградили двое стражей.
— Хозяин велел никого не пускать! — строгим тоном сообщил один из них, выставив вперед короткое древко бхуджа. Странно, но я раньше и не замечала, чтобы во дворце открыто носили оружие. То ли была невнимательна, то ли сегодня особый случай.
Буквально секунду я колебалась, с опаской косясь на остро заточенное лезвие, но все же взяла себя в руки — поздно отступать, да и вряд ли в следующий раз я наберусь решимости, чтобы самолично сюда прийти.
