дивизионной разведке. Может – ошибки бурной молодости?
После неспешного обеда все в землянку прошли, улеглись спать. Ночь предстояла бессонная, хотя бы вздремнуть немного. Хотя впрок ни насытиться, ни выспаться невозможно. Другие разведчики взвода их не беспокоили, в землянку не заходили.
Вечером также дружно поужинали. О предстоящем рейде никто не говорил, но нервничали. Скрывали чувства, но заметно было. Кто пальцами по столу барабанил, другой одну и ту же мелодию напевал, хотя прежде молчуном казался.
В девять вечера в землянку зашел Жихарев. На нем форма пехотного унтер-офицера, пистолет в кобуре. С виду тертый фронтовик. На кителе нашивка за ранение, значок за три атаки.
– Все готовы?
Бойцы после ужина переоделись уже.
– Ранцы надели, попрыгали.
Никаких металлических звуков, все уложено тщательно. Вскоре в землянку спустился Саватеев.
– Саперы заранее разминировали узкий проход в наших и немецких минных полях. По нейтралке впереди вас сапер ползти будет. Правее триста минометчики огонь по передовой откроют, по разведанным целям. Под шумок проскочить легче. На выход.
На разведчиках советские плащ-накидки, это как водится, если форма чужая. За полчаса до передовой траншеи добрались. Командир роты лично всю группу проводил.
– Передовой пост в курсе. Водогреев!
– Я!
Из темноты вынырнул сапер – дядька в возрасте.
– Веди.
Сапер неловко полез на бруствер.
– Ни пуха ни пера, – пожелал Саватеев.
– К черту, – ответил Жихарев и полез за сапером.
Игорь выбрался последним. Не сам замешкался, порядок следования определил лейтенант. Как новичка поставил последним. Сапер шустро полез вперед. Как поравнялся с постом, встал. До немецких позиций полкилометра. За ним поднялись остальные. Шагали молча, след в след.
Как сапер угадывал в темноте безопасный проход, Игорь не понимал. Но большую часть нейтралки прошли. Потом сапер спустился в большую воронку, группа за ним. Сапер на часы посмотрел.
– Скоро начнут.
Ждали минометного обстрела с нашей стороны. Через несколько минут послышались хлопки стодвадцатимиллиметровых минометов, в стороне завыли пролетающие мины. Бах! Мины рвались одна за одной. На немецкой стороне вспышки.
– Вперед!
Немцы даже осветительные ракеты перестали пускать. Ракетчики опасались, что русские ударят и по ним, спрятались в укрытиях.
Сотню метров бежали, потом на шаг перешли. Сапер остановился:
– Дальше сами, до немцев – сотня метров. До колючки полоса от мин свободна.
И повернул назад. Каждый в душе позавидовал саперу. Пятнадцать минут – и он у своих. Выпьет фронтовые сто грамм, спать завалится.
До колючей проволоки ползли. В темноте глаза уже адаптировались, заметили колья. Лейтенант пропустил вперед Елагина. Видимо, группа в таком составе уже ходила в тылы.
Все знали свои обязанности, действовали слаженно, без приказа. Елагин стволом автомата проволоку приподнял, разведчики проползли. Замыкающим – лейтенант. Уже бруствер. Слышны голоса немецких солдат, доносится запах сигарет. Потом голоса стали удаляться в сторону дзота. Лейтенант перелез бруствер, заглянул в траншею, махнул рукой. Разведчики по одному подползали, перепрыгивали, сразу ложились и отползали подальше. Землю перед собой ощупывали руками. Солдаты выбрасывали пустые бутылки и консервные банки, если наткнешься, на шум обязательно прибежит часовой. Сам лейтенант перемахнул траншею последним. Ползли метров сто, потом встали, двинулись цепочкой. Впереди командир группы. Вышли к тропинке, протоптанной солдатами ко второй линии траншей. Обычно обе линии занимал один и тот же полк, а то и батальон. И военнослужащие знали друг друга в лицо. Приходилось быть настороже. Из темноты у второй линии траншей возник часовой.
– Стой! – приказал он.
– Солдат, ко мне! – скомандовал лейтенант.
