– Спонсированием? – В определенных кругах это волшебное слово. Слово, открывающее все двери. Неудивительно, что им удался этот фокус с рестораном.
– Состоят в каком-то научном комитете, – продолжал Джереми. – По крайней мере так нам сказали их люди. А что, что-то случилось?
– Брайтон произнес одну фразу: «Вы так говорите, будто есть только два варианта». Думаю, они что-то знали об опыте Роббинса.
– Что знали?
– Что он получит не тот результат, которого ждал.
– Откуда им было знать? – озадачился Джереми.
– Без понятия.
Я повернулся к двери и уже взялся за ручку, когда он сказал: «Если Сатвик позвонит и с ним что-то случилось, дай мне знать. Что бы там ни было».
После заката я набрал номер. Забивала взял трубку со второго звонка.
– Нет, – ответил он, – ничего не слышно.
Я передал ему, что Джереми сказал о Сатвике и о нашем банкете на симпозиуме.
– Мне это не нравится.
Я поразмыслил.
– У тебя есть связи в деловых кругах?
– Есть.
– Окажи услугу. Я сейчас несколько дней буду занят. Попробуй разузнать что-нибудь о Брайтоне с Боазом. И что там они спонсируют.
– Думаешь, они как-то связны с Сатвиком? – недоверчиво спросил он.
– Не знаю. Но они хорошо покопались в моем прошлом. Хочу ответить тем же.
20
К границе штатов Сатвик подъехал в темноте. Он опустил окно, подставил лицо ветру.
С трассы 93 на 89. Через холмы в Вермонт, за Уайт-ривер, и снова через мост, по зигзагам шоссе, пересекающимся на равнине. Он ехал в поля. От городов. От лаборатории.
Так могло быть. Это я мог себе представить.
У Сатвика полный багажник оборудования. Камнем на шее. Возможно, он устал от экспериментов, устал писать отчеты. Устал гоняться за тем, чего и быть не может: за теми, кто среди нас, но не мы. На сиденье рядом с ним звонил телефон. От звонков он тоже устал. Не обращал внимания.
Остались только ветер, темнота и белые полосы на шоссе.
Я старался в это поверить.
Сатвик вырвался на волю. Отступил.
Может быть, он соскучился по логической простоте вентильных матриц. Или устал от вопросов без ответа. Или все дело в том мальчике. Последняя соломинка. Мальчик из Нью-Йорка – тот, что его выследил.
«Один знает».
Через тридцать миль телефон снова зазвонил. Сатвик посмотрел, кто это. Опять из лаборатории. Свет экранчика бросал зеленоватый отблеск на сиденье машины. Ему хотелось ответить. И хотелось не отвечать. Ему нужно время, решил Сатвик. Несколько дней. Время, чтобы навести порядок в голове. За несколько дней он во всем разберется. Так подсказывала интуиция – та самая, которая чуяла ошибку в схеме, когда Сатвик ее еще не видел. Иногда чем усерднее вглядываешься, тем меньше видишь. Он стоит слишком близко к проблеме. Взяв телефон, он вышвырнул его в окно. Он никогда не поддавался порывам, а сейчас поддался, и ему сразу полегчало. Так хорошо не было уже много недель. С тех пор как Роббинс дал пресс-конференцию.
Он ехал дальше, оставляя телефон позади. Наматывал милю за милей. Он купит новый телефон, только вот несколько дней отдохнет.
Все могло быть вот так просто.
Или он ехал по шоссе с полным багажником оборудования, а сзади его догнала другая машина.
Темная лента шоссе.
Сатвик держал пятьдесят пять миль в час, а вторая машина догоняла.
