рассыпались бумаги. Я нашел кофейные чашки и маленький призовой кубок с надписью «Папа-I». Наград за второе и третье место не обнаружилось. Здесь было все необходимое на тысячу рабочих часов. Учреждение, развивавшееся как цивилизация. Вдалеке послышался шум. Что-то сверлили.
– Эй, – окликнул я. – Есть здесь кто-нибудь?
Дрель смолкла. Я углубился дальше в лабиринт.
Я нашел его в боковой комнатушке. Он стоял спиной к двери, лицом к умопомрачительно сложной схеме, раскинувшейся на огромном верстаке, где хватило бы места на дюжину техников. Но он был один. Маленькая дрель лежала рядом.
– Стюарт.
Плечи у него дрогнули. Он обернулся. Дробовик, который он держал в руке, целил теперь мне в грудь.
– Ты пришел, – сказал он. – Я так и знал, что придешь.
27
– Он появился две недели назад.
Стюарт вел меня по пустым помещениям. Дробовик он с привычной легкостью нес на плече.
Часть комнат были пустыми. В других осталась мебель. В одной среди голых стен ровно посередине стояло одинокое вращающееся кресло. Я гадал, что здесь случилось. Мы как будто шли через город-призрак Старого Запада, брошенный, когда иссякло золото. Нет, подумал я, заметив плесневеющий на бумагах надкушенный сэндвич. Не Старый Запад, а Чернобыль. Жители не уехали – бежали.
– Сатвик был здесь? – спросил я. Старался говорить спокойно, но потрясение от этой новости просочилось в голос.
– Угу.
– Он ни с кем не связывался.
Стюарт кивнул, но шага не замедлил. Мне не было видно его лица.
– Тогда понятно, – сказал он.
– Что тебе понятно?
– Я ждал тебя раньше. – На ходу он переложил дробовик на другое плечо. – Кажется, он думал, что за ним следят.
– Кто – не сказал?
– Если честно, я мало что понял из того, что он говорил. Он был дерганый. Выглядел встревоженным.
Мы подошли к стальной двери, и Стюарт набрал на кодовом замке несколько цифр. Раздался гудок, дверь щелкнула, и Стюарт толкнул ее от себя. Опять пустые комнаты. Отделка не закончена. Десятки голых камер.
Я смотрел то на пустоту, то на Стюарта с пушкой. У него всегда был угрожающий профиль – костистый, острый, как будто ему на пару процентов больше среднего досталось от неандертальца. С годами это проявилось еще сильнее. Его широкие плечи загородили мне вид на следующую комнату.
– Что у вас стряслось, черт возьми?
– Первые несколько лет мы быстро росли, – сказал он. – Пожалуй, слишком быстро. Нам требовалось место, вот я и взял в лизинг это помещение. В какой-то момент у нас было сто тридцать сотрудников.
– И где они теперь?
– Надеюсь, загорают на пляжах. Видит Бог, я им достаточно заплатил.
– Заплатил?
– Выкупил доли. Им до конца дней не придется работать, если сами не захотят. Помнишь Лизу и Дэйва?
– Угу.
В памяти мелькнули два лица. Были парой курсов старше нас, с самого начала работали в команде.
– Оба разорвали контракт и отправились на восток. Далеко на восток.
Я оглядел хаос. Здесь думалось не о раннем выходе на пенсию. Это выглядело массовым исходом. Бегством в спасательных шлюпках.
Я стал припоминать другие имена. Знакомых, с которыми начинал. Попробовал вообразить, как компания разбухла до ста тридцати человек. Пузырь надулся и лопнул.
– Как твоя жена? – спросил я.
– Понятия не имею.
В его голосе не было горечи – простая констатация факта. Как будто я спросил про погоду в день, когда он не выходил из
