чувство вины разъедало его изнутри. Через месяц Флину исполнилось бы девятнадцать, у него была любимая девушка и вся жизнь впереди. Была бы, если б не он. Не в силах больше стоять так, уткнувшись взглядом в ряды памятников, Захария отпустил руку Софи и процедил сквозь зубы:
– Извини… – И, ссутулившись, зашагал по аллее.
Девушка только понимающе кивнула и развернулась.
Несколько минут она наблюдала за убитыми горем людьми, а когда уже самой стало невмоготу сдерживать слезы, уверенно направилась за ловцом.
Захария с отстраненным взглядом и красными от слез глазами сидел на одной из скамеек боковой аллеи, складывая в руках клочок бумаги. Девушка медленно подошла и опустилась рядом, зачарованно наблюдая за ловкими и точными движениями его пальцев.
– Он спас мне жизнь, – неожиданно произнес парень, и его лицо исказилось от боли. – Он был моим лучшим другом… с самого первого дня пребывания в Академии. В общежитии мы жили в одной комнате, у нас были совместные занятия, тренировки, мы просто не могли не подружиться.
– Сочувствую, – выдохнула Софи, глядя на Захарию. Он был такой несчастный, что ее сердце больно сжалось от невозможности помочь ему.
Захария закрыл глаза, и по его щеке прокатилась одинокая слезинка, которую он тут же вытер тыльной стороной ладони, и, принявшись дальше складывать бумажку, продолжил:
– У него была девушка… Зоуи. Когда я смотрю на нее, мне хочется поменяться с ним местами и самому лечь в тот гроб, лишь бы он опять был рядом с ней. Это была не его война, а он пошел за мной, бросился в бой… а я позволил ему умереть.
– Неправда. – Софи покачала головой. – Захария, не смей говорить такие ужасные вещи! И даже думать о таком не смей! Никто не винит тебя в том, что случилось. Никто, кроме тебя… Флин не хотел бы этого.
Парень промолчал и только еще усерднее взялся за манипуляции с бумажкой. Софи встала и собралась было уйти, чтобы он мог побыть один, но, взглянув на него, поняла, что ошиблась. Ловец не хотел оставаться один. Он хотел остаться с тем, кто поддержит и позволит быть собой в трудную минуту. Ведь, на самом деле, мы все этого хотим… Только остальные воспринимают это как желание уединиться и удаляются. Быстро опустившись на скамейку, девушка шумно вздохнула, и внезапно слова полились из нее бурным потоком, словно полноводная горная река, прорвавшая плотину.
– В детстве, когда я познакомилась с близнецами Бишопами, то по уши влюбилась в Патрика. Но он относился ко мне как к другу, а потом и вовсе начал избегать. Я надоедала расспросами Гарри, а он только отмахивался, делая вид, что это его совсем не раздражает.
Захария медленно повернул голову и взглянул на Софи. Она убивала его каждым словом. Этого он не хотел слышать… Только не сейчас.
– Просто выслушай, – спохватившись, продолжила охотница. Он покорно кивнул и, сглотнув, отвернулся. – Патрик – моя семья. Можно сказать, кроме него, у меня ее и не было. Мои родители не знают, что я была без сознания после событий в поместье Патриотов. Да они даже и после всего, что случилось в Акрополе, не позвонили спросить – жива ли я… Им плевать… а Патрик заботился обо мне с того самого дня, когда мы впервые встретились в приемной Мортема. Мне было одиннадцать, ему и Гарри по двенадцать. И знаешь, в Гарри всегда было что-то такое… лихое и недоброе, чего я никогда не замечала в Патрике. Где бы мы ни были, в Лиге или на Дне в окружении демонов, я всегда была спокойна, зная, что он рядом. И я сделаю что угодно, лишь бы не потерять его. Он мой лучший друг, мой напарник, и я люблю его. И этого ничто не изменит.
– Я все понял, – перебил ее ловец тихим бесцветным голосом и попытался встать, но Софи схватила его за руку и потянула вниз. – Но, видимо, это еще не все, – простонал парень и покорно опустил голову, глядя перед собой. – Что же, продолжай.
– Я хочу просто кое-что объяснить. – Охотница склонила голову набок, заметив, что бумажка в руках ловца начала принимать форму какой-то птички.
Захария, едва пошевелив губами, ответил:
– Поверь, ты и так все очень доходчиво объяснила.
Софи только приготовилась возразить и закончить свой рассказ, как из-за дерева появился Орфей.
– Бенсон, там с тобой хотят поговорить, – сообщил он, сдержанно кивнув Захарии.
– Скажи, пусть подождут, – сухо бросила Софи, взглянув на охотника.
Орфей слегка поколебался, теребя сложенный зонтик, и сказал:
– Это Стражи. И, честно говоря, после всего того, что я видел… Как-то мне не хочется их раздражать. Та к что… – Он виновато
