– Да вот, смотрю на особу, которая спокойно позволяла младшей сестре рисковать жизнью в лесу, а сама палец о палец не ударила, чтобы изменить бедственное положение вашей семьи. Четырнадцатилетняя девчонка, по сути еще ребенок, бродила по вашим лесам, совсем близко от стены.
Кровь прилила к моему лицу. Я открыла рот, приготовившись сказать… Но что? У меня не нашлось слов.
– Прежней Фейры нет. Она погибла, спасая Притианию. Спасая всех нас. По вашим понятиям, с ней произошло чудо. Ее воскресили. Но у нее сохранилась память. И как раньше, спасая вас от голода, она готова пожертвовать собой, чтобы спасти и вас, и остальных смертных от ужасов войны. И потому не жди, что я буду сидеть и вежливо молчать, пока ты насмехаешься над Фейрой за выбор, перед которым ее поставила жизнь. И мои соплеменники ни лично тебе, ни твоей семье не сделали ничего дурного, чтобы вот так, походя, нас оскорблять.
Неста мельком взглянула на его мужественное лицо, полное сурового обаяния, на мускулистое тело. Затем, начисто позабыв о нем, она повернулась ко мне.
Взгляд Кассиана стал хищным. Волк, круживший вокруг косули, вдруг столкнулся с дикой кошкой, скрывавшейся в ее обличье.
Элайна тоже заметила эту перемену. Торопливо, срывающимся голосом она произнесла, обращаясь к Кассиану:
– Пойми… нам очень… трудно… это принять.
Я поняла, из какого металла сделано подаренное ей кольцо. Из железа. Сколько я ни пыталась убедить сестер, что железо не действует на фэйри, они цеплялись за старые верования. Сначала железные браслеты, теперь – подарочек от семьи будущего мужа, чей отец смертельно ненавидел фэйцев, фэйри и вообще всех, кто жил по ту сторону стены.
Элайна умоляюще посмотрела сначала на Риза, потом на Азриеля. Я чувствовала ее смертный страх. Мои ноздри даже ловили запах этого страха.
– Мы так воспитаны, – словно оправдывалась Элайна. – Нам с детства внушали, что фэйри опасны. Мы слышим истории про ваш народ… про тех, кто пересекает стену, чтобы причинить нам зло. Не далее как прошлым летом фэйри похитили нашу соседку Клеру Бадор, а всю ее семью убили.
Тело, пригвожденное к стене. Изуродованное. Мертвое. Висящее там не один месяц.
Риз уставился в тарелку и замер. Даже моргать перестал.
Это он назвал Амаранте имя Клеры. Назвал, зная, что я ему соврала.
– Все это… сбивает с толку, – словно оправдываясь, добавила Элайна.
– Могу представить, – ответил ей Азриель.
Кассиан зыркнул на него, но Азриель смотрел на Элайну и вежливо улыбался. Он даже слегка расслабил плечи. Наверное, главный шпион Риза добывал сведения не только прячась в укромных углах, но и пуская в ход холодноватые, безупречно вежливые манеры.
Элайна почувствовала себя увереннее.
– А что касается всех лет, что Фейра охотилась, добывая нам пропитание, – сказала она Кассиану, – упреки нужно предъявлять не только Несте. Я была ничем не лучше. Мы обе боялись даже подойти к лесу. Нас никто не учил держать в руках лук. Когда отец разорился, мы не жили, а влачили жалкое существование. Но ничего не делали, чтобы изменить свое положение. Так что мы обе виноваты перед Фейрой. Да и наш отец – тоже.
Неста не произнесла ни слова. Она сидела как изваяние.
Риз предостерегающе посмотрел на меня. Я схватила Несту за руку, заставив повернуться ко мне:
– Не будем ворошить прошлое. Мы можем всё начать сначала?
Я ощущала острый привкус ее гордости. Гордость бурлила во всех ее жилах, требуя не уступать.
Кассиан ухмылялся, словно подзадоривая Несту на новый выплеск.
– Ладно, – прошипела Неста, возвращаясь к еде.
Кассиан следил за каждым проглоченным ею куском, за каждым движением ее горла.
Я заставила себя доесть все, что было на моей тарелке. Я чувствовала: Неста внимательно следит за моей трапезой.
Их всех, кто сидел за столом, пожалуй, только Элайна и Азриель вели себя более или менее учтиво.
– А ты взаправду можешь летать? – с детской непосредственностью спросила она у Азриеля.
Тот удивленно заморгал, даже вилку положил. Можно сказать – застеснялся.
– Мы с Кассианом – из породы фэйри, которых называют иллирианцами. Мы рождаемся под пение ветра.
– Как красиво, – искренне восхитилась Элайна. – А это не страшно? Летать так высоко?
