Вежливые, но обидные слова.
– Если тебя тяготит мое присутствие в твоем доме, я могу найти себе другое жилище. Потрачу свое щедрое жалованье и куплю себе роскошный дом.
«Давай же! Подмигни мне. Поиграй со мной. Только не смотри на меня так».
Но Риз всего лишь сказал мне:
– Побереги деньги. Твое имя уже внесено в список тех, кто имеет кредит с моего счета. Покупай себе что угодно. Да хоть целый дом, если тебе он понадобился.
Я скрипнула зубами. Состояние Ризанда пугало меня и вгоняло в отчаяние. Но я не оставляла попыток растормошить Риза.
– Я тут как-то видела на другом берегу Сидры миленький магазинчик, – сказала я, улыбаясь, словно дурочка, падкая на тряпки. – Там продается множество симпатичных кружевных штучек. Их мне тоже позволяется покупать по твоему кредиту? Или я должна рассчитываться своими кровными?
Его фиолетовые глаза снова вглянули на меня.
– Я не в том настроении.
Он не смеялся надо мной. Не дразнил, не подкусывал. Ему было не до смеха. Я могла бы уйти в дом и греться у очага, но…
Но ведь он тогда остался. И сражался за меня.
Он неделями сражался за меня, даже когда я уже махнула на себя рукой, когда мне не хотелось ни с кем общаться и меня не заботило, сыта я или голодна, жива или при смерти. Сейчас я не могла оставить Риза наедине с его мрачными мыслями и чувством вины. Он и так слишком долго тащил все это один.
– Вот уж не думала, что иллирианцы – такие угрюмые пьяницы.
– Я не пьяница. Я просто выпиваю, – ответил Риз, слегка оскалив зубы.
– Опять игра слов. – Я откинулась на спинку, пожалев, что не захватила теплое пальто. – Напрасно ты не спал с Крессэдой. Два печальных одиночества вместе смотрятся лучше, чем врозь.
Это его задело.
– Значит, тебе позволено целыми днями бродить в паршивом настроении, а мне ты отказываешь в таком праве даже на несколько часов?
– Да пожалуйста. Сиди и кисни сколько угодно. Я хотела пригласить тебя пройтись со мной по магазинам, посмотреть, как я покупаю все эти маленькие кружевные штучки. Но если здесь тебе приятнее, сиди.
Риз не ответил, и я продолжила:
– Может, я даже пошлю несколько таких штучек Таркину и пообещаю, что надену их для него, если он нас простит. Возможно, после этого он заберет кровавые рубины обратно.
У Риза дрогнули уголки губ.
– Таркин счел бы это дерзкой насмешкой.
– За несколько улыбок он подарил мне ожерелье из фамильного наследия. А если бы я предстала перед ним в прозрачных кружевах, он бы отдал мне ключи от своих владений.
– Кто-то слишком высокого мнения о своей персоне.
– А почему бы мне не быть высокого мнения о себе? Тебя же постоянно тянет смотреть на меня, и ты вынужден прилагать усилия, чтобы этого не делать.
Мои слова содержали крупицу правды и одновременно звучали как вопрос.
– Прикажешь отрицать, что я нахожу тебя привлекательной? – протянул Риз, и его глаза слабо блеснули.
– Ты никогда не говорил об этом.
– Говорил, и очень часто. Едва ли не с самого начала, когда ты еще сама не желала верить.
Я пожала плечами. Конечно же, я помнила его слова, однако считала их скорее желанием меня подразнить, чем комплиментами.
– А мог бы постараться чуть больше, – сказала я.
Блеск в его глазах стал хищным. Меня обдало жаром, когда Риз уперся ручищами в стол и знакомым мурлыкающим тоном спросил:
– Фейра, это что, вызов?
Я выдержала его хищный взгляд – взгляд самого сильного и могущественного мужчины во всей Притиании.
– А если и так?
