воды.
Дом еще раз содрогнулся.
Я вскочила с кровати, рывком распахнула дверь. Тьма пронеслась мимо меня, несомая призрачным ветром, полная звезд, хлопающих крыльев и… боли.
Сколько же в ней было боли, отчаяния, чувства вины и страха.
Я побежала по коридору, темному даже для фэйского зрения. Но оставалась связующая нить, и она привела меня к его комнате. Я взялась за ручку, потом…
Меня и там встретил поток ночи, звезд и ветра. Он вырвался, как вырывается поток воды, сломив преграду. Волосы липли мне на лоб. Я вытянула руку, прикрывая лицо, и вошла в комнату.
– Ризанд, – позвала я.
Ответа не было. Но я чувствовала его присутствие. Чувствовала связующую нить, сейчас она казалась мне спасательным канатом, который бросают тонущему.
Я брела в кромешной тьме, пока не ударилась лодыжкой обо что-то твердое. Вероятно, о его кровать.
– Ризанд! – повторила я, стремясь перекричать ветер и пробить своим голосом тьму.
Дом в очередной раз содрогнулся. Половицы жалобно скрипели у меня под ногами. Я ощупывала кровать. Откинутые простыни, скомканные простыни, и потом…
Моя рука наткнулась на крепкое, мускулистое, напряженное мужское тело. Но кровать была огромной, и мне не удавалось найти его руку.
А вокруг кружилась и кружилась тьма: начало и конец мира.
Я взобралась на кровать, нащупала руку, потом живот и плечи. Кожа Риза была ужасающе холодной. Я схватила его за плечи и опять выкрикнула его имя.
Ответа не было. Я поднесла свою ладонь к его рту – удостовериться, что он по-прежнему дышит и что поток тьмы – это не его сила, покидающая тело.
Мою ладонь обожгло ледяным дыханием. Собрав всю решимость, я приподнялась на коленях и вслепую, наугад, ударила его по щеке.
Ладони стало больно, словно удар пришелся по каменной стене. Риз не шевельнулся. Я ударила снова и потянула за связующую нить. Я снова и снова выкрикивала его имя, будто нить была туннелем, внутри которого я стояла. Я стучалась в черную неподатливую стену его разума. Я требовала, чтобы она поддалась.
Неожиданно руки Риза вдруг оказались на мне. Они опрокинули меня, умело придавили к матрасу. Когтистые пальцы сдавили мое горло.
Я замерла.
– Ризанд, – выдохнула я.
«Риз», – повторила я через нить, приложив руку к внутреннему заслону.
Темнота содрогнулась.
Я выплеснула свою силу. Черное столкнулось с черным, утихомиривая его тьму, сглаживая острые углы, требуя успокоиться и смягчиться. Моя тьма пела ему колыбельную – песню, которую напевала мне нянька, когда мать торопливо пихала меня ей, а сама упархивала на очередное празднество.
– Это был сон, – сказала я. Рука Риза оставалась холодной. – Это был сон.
И опять тьма замерла. Я противопоставила ей свои покровы ночи, стремясь остановить испещренные звездами руки.
Тьма, похожая на густые чернила, чуть приподнялась. Я увидела над собой лицо Риза – бледные губы, напряженно всматривающиеся фиолетовые глаза.
– Фейра, – сказала я. – Это я, Фейра.
Я схватила его руку, сжимавшую мое горло. Рука держала крепко, но не настолько, чтобы мне было тяжело дышать.
– Тебе приснился кошмарный сон.
Я заставила тьму внутри себя повторить эти слова, чтобы утихомирились и улеглись бушующие страхи. Я воззвала к черной стене внутри его разума, тихо и нежно…
Потом его темнота начала отступать – словно снег, опадающий с дерева, – увлекая за собой и мою.
В окно хлынул лунный свет и звуки ночного города.
Комната Риза была похожа на мою, обставленная с большим вкусом. Только кровать больше моей, сделанная с расчетом на
