Матерь милосердная! Какими же должны быть другие иллирианские военачальники, если Девлон считался самым терпимым и покладистым?
– Постараюсь, – ответила Мор, подмигнув нам обоим.
Риз лишь слегка покачал головой и обратился к Кассиану.
– Проверь состояние войска. Затем убедись, что девчонки упражняются как положено. Если Девлон или другие станут возражать, поступай так, как надо.
Кассиан улыбнулся, показывая, что он невероятно счастлив выполнить распоряжения. Меня удивило, что его, главнокомандующего армией верховного правителя, Девлон смеет называть псом. Не хотелось даже думать, какова была жизнь Кассиана, когда он не имел еще никаких званий.
– Идем, – повернулся ко мне Риз.
– Есть известия от моих сестер?
Он покачал головой:
– Пока нет. Сегодня Азриель выяснит, получили ли они ответ королев. А мы с тобой… – Он усмехнулся, подставляя голову холодному ветру. – Мы будем упражняться.
– Где?
Риз махнул в сторону здешних степей с перелесками, о которых я уже слышала.
– Подальше отсюда, чтобы избежать случайных жертв.
Он протянул мне руку и расправил крылья, готовясь взлететь и унести меня.
В моей голове, словно тиканье часов, звучало слово «предательница». На него накладывались два других слова, недавно произнесенных Ризом: «Она моя».
Я снова оказалась в руках Риза и крепко прижалась к нему. Мы летели молча, словно бы состязаясь, кто кого переупрямит. Кто первым не выдержит и заговорит.
Мы летели над удивительно красивыми горами – заснеженными, с пятнами сосен. Наш путь лежал к холмистым степям. Я не выдержала первой и спросила:
– Вы с Кассианом обучаете иллирианских воительниц?
– Пытаемся, – ответил Риз, оглядывая суровый пейзаж под нами. – Я очень-очень давно запретил обрезание крыльев, но… В глубине гор есть лагеря, где слишком чтут старые традиции и продолжают их соблюдать. Когда Амаранта захватила власть, то же самое стали делать и в других лагерях. Вроде бы с благой целью – уберечь женщин. Кассиан вот уже сто лет подряд пытается создать женский воздушный отряд. Он хочет доказать, что женщины могут сражаться не хуже мужчин. До сих пор ему удалось обучить нескольких блестящих воительниц. Но иллирианские мужчины устроили им такую «веселую жизнь», что многие женщины отошли от сражений. Что же касается обучения нынешних девчонок… – Риз шумно выдохнул. – Долгий это путь. Девлон хотя бы не чинит им препятствий.
– Как это «не чинит им препятствий», если он нарушает твои приказы?
– Девлон – наиболее покладистый из всех командиров лагерей. А некоторые командиры даже издали приказ: всякую женщину, застигнутую за воинским обучением, объявят непригодной для замужества. И я не могу противодействовать этому самодурству, иначе мне пришлось бы поубивать всех таких командиров, а потом самому растить их потомство.
– Но твоя мать любила иллирианцев. И у вас троих на теле иллирианская татуировка.
– Я сделал татуировку отчасти из любви к матери, а отчасти из уважения к братьям, которые ежедневно сражались за право покрыть свое тело этими узорами.
– Почему ты позволяешь Девлону пренебрежительно отзываться о Кассиане?
– Потому что я знаю, когда нужно дать Девлону настоящий бой. Кассиан бы рассердился, если бы я вмешался и раздавил Девлону мозг, как виноградину. Кассиан и сам способен разобраться с ним.
Меня обдало холодом.
– А у тебя когда-нибудь возникала такая мысль?
– Не далее, как несколько минут назад. Но я отдаю должное Девлону. Большинство командиров лагерей никогда не допустили бы нас троих к прохождению кровавого ритуала. Девлон позволил полукровке и двум незаконнорожденным участвовать наравне с остальными и не стал отрицать нашу победу.
– А в чем суть кровавого ритуала?
Под нами стремительно проносились кроны сосен, припорошенные свежим снегом.
