слов. Слово «враги» казалось мне слишком мягким.
– Риз, в твоих крыльях застряли стрелы. Я должна их вытащить.
Он снова застонал, его ладони распластались на полу. Конечно, я и не ждала, что в ответ он улыбнется или скажет ехидную гадость. Я видела перед собой поверженного Риза.
Я начала с левого крыла.
– Будет больно, – предупредила я, стискивая зубы.
Я пригляделась к застрявшим стрелам, пронзившим перепонки его прекрасных крыльев, и поняла: каждую стрелу придется вначале сломать и только потом осторожно вытаскивать обломки.
Нет, ломать нельзя. Стрелы нужно перерезать – медленно и осторожно, чтобы еще сильнее не поранить крылья щепками. Неизвестно, какой вред способна причинить рябиновая заноза, застрявшая в чувствительных перепонках крыльев.
– Вытаскивай, – прохрипел Риз.
В левом крыле застряло три стрелы, и еще четыре – в правом. Уж не знаю, по какой причине, но стрелы из его ног караульные вытащили. Раны там наполовину затянулись.
А кровь от побоев продолжала капать.
У меня на поясе висел нож. Достав его, я взялась за древко первой стрелы и слегка потянула. Риз зашипел. Я остановилась.
– Вытаскивай, – повторил Риз.
Он до белизны костяшек сжал кулаки.
Лезвие ножа было с зазубренными краями. Я принялась пилить древко, стараясь действовать как можно осторожнее. Я видела, как напрягаются окровавленные мышцы спины Риза. Его дыхание было хриплым, неровным. Моя работа подвигалась медленно. Слишком медленно. Но любая поспешность могла лишь повредить чувствительным крыльям.
– Как-то летом… мне тогда было семнадцать… Элайна купила мне краски, – начала рассказывать я, перекрывая повизгивание ножа. – В то лето у нас оказалось чуть больше денег, и потому Элайна сделала мне и Несте подарки. Правда, на весь набор красок ей не хватило. Она купила мне три основных цвета: красный, синий и желтый. Я очень бережно расходовала краски и использовала их до последней капли, расписывая нашу хижину.
Под этот рассказ я перепилила древко, но Ризу ничего не сказала. Я быстро вытащила наконечник стрелы. Риз пробормотал ругательство, его тело напряглось, из раны в крыле хлынула кровь, но тут же иссякла.
Я облегченно вздохнула и принялась за вторую стрелу.
– Я разрисовала стол, шкафы, дверной проем… В нашей комнате стоял старый черный комод. У каждой из нас было по ящику. Не скажу, чтобы ящики ломились от нарядов. Только самое необходимое.
Вторую стрелу я перепилила быстрее и тут же выдернула. Риз стиснул кулаки. Снова хлынула кровь, и снова рана начала затягиваться. Я взялась за древко третьей.
– На ящике Элайны я нарисовала цветы, – продолжала я, перепиливая ножом рябину. – Маленькие розы, бегонии и ирисы. А для Несты…
Древко третьей стрелы упало на пол. Я схватилась за наконечник. Риз медленно опустил левое крыло. Он трясся всем телом.
– Для Несты я нарисовала языки пламени, – продолжала я, перейдя к другому крылу. – Она вечно сердилась по любому поводу. Глаза у нее пылали. Наверное, Неста быстро бы подружилась с Амреной. Ей бы понравился Веларис, хотя на словах она бы еще долго утверждала обратное. И Элайне тоже бы понравился. Но она, скорее всего, прилипла бы к Азриелю. Для собственного спокойствия.
Эта мысль заставила меня улыбнуться. Они бы замечательно смотрелись вместе. Вот только Азриель никогда не перестанет тихо любить Мор. Его любовь к Мор исчезнет не раньше, чем он сам превратится в шепот темноты между звездами.
Я вытащила четвертую стрелу и взялась за пятую.
– А что ты рисовала для себя? – спросил Риз.
Я вытащила пятую и, только взявшись за шестую, ответила на его вопрос:
– Для себя я рисовала звезды, луну, облака или просто темное бездонное небо.
С шестой стрелой пришлось немного повозиться. Ее извлечение требовало полного внимания. Рассказ я продолжила, только когда взялась за седьмую.
– Даже не знаю, почему я рисовала небо. Вечером я почти не выходила из дому. У меня редко бывали дни, чтобы добыча сама
