Глава 37
И угораздило же меня напороться на проклятую кость! Я думала, что в тот же день Ласэн опять тайком проберется в камеру и исцелит мне руку. Но Ласэн не пришел ни в тот день, ни на следующий. Казалось, все обо мне забыли. Каждое прикосновение к застрявшему обломку кости отзывалось жгучей болью, от которой я была готова лезть на стенку. Мне не оставалось иного, как смириться с тем, что рана подтачивала мои силы, и попытаться о ней не думать. А как о ней не думать, если малейшее движение – и от боли искры сыпались из глаз?
Страх из-за руки перерастал в панику. Я боялась, что рана так и будет кровоточить. Если кровь не останавливается… я знала, чем это чревато, и потому все время поглядывала на рану: с надеждой, что кровотечение прекратилось, и в ужасе – страшась заметить первые признаки воспаления.
Я совершенно не могла есть дрянную пищу, которую мне приносили. От одного ее вида меня начинало тошнить. Из угла, где меня выворачивало, теперь стойко разило блевотиной. Я знала о целебных свойствах глины, но от глины, в которой я вымазалась и которая превратилась в засохшую корку, даже не пахло целебными свойствами. Не помогал и холод в камере, пробиравший меня до костей.
Я сидела у дальней стены. Она приятно холодила спину. Накануне я крепко уснула, а проснулась вся в жару. Он туманил голову, отбивая всякое желание думать. Покалеченная рука висела как плеть. Я тупо смотрела на дверь камеры. Мне казалось, что она качается и по ней пробегает рябь.
Я пыталась себя уверить, что слегка простудилась, и только. Оттого у меня и пылает лицо. Это простуда, а не лихорадка от воспалившейся раны. Я приложила руку к груди. На колени упали кусочки засохшей глины. Каждый вдох – словно глоток битого стекла. Это не лихорадка. Не лихорадка. Обыкновенная простуда.
Мне жгло отяжелевшие веки. Нет, только не спать. Спать нельзя. Я должна убедиться, что рана не воспалилась. Я должна… дол…
Дверь по-настоящему качнулась. Нет, не сама дверь. Темнота вокруг нее. По темноте пробежала рябь. Меня сковал страх, когда я увидела появившуюся из тьмы мужскую фигуру. Казалось, она прошла в щель между дверью и стеной. Наверное, это призрак.
Но это был не призрак, а вполне осязаемый Ризанд. Его фиолетовые глаза блестели в тусклом свете. Остановившись возле двери, он улыбнулся мне и сказал:
– Надо же, в каком плачевном состоянии пребывает доблестная защитница Тамлина!
– Убирайся в преисподнюю, – огрызнулась я, но из горла вырвался лишь слабый шепот.
Голова у меня одновременно была легкой и тяжелой, но если попытаюсь встать, то наверняка упаду.
Ризанд с кошачьим изяществом подошел ко мне и легко опустился на корточки. Принюхался, поглядел на заблеванный угол, поморщился. Я попыталась извернуться и двинуть Ризанду ногой по физиономии. Но ноги меня не слушались.
Ризанд поднял голову. Его кожа слегка светилась, как светятся алебастровые лампы. Я моргала, прогоняя дымку, но не могла даже отвернуться, когда его холодные пальцы коснулись моего лба.
– Что бы сказал Тамлин, узнай он, в каком ужасающем состоянии пребывает его возлюбленная? Доблестная победительница миттенгардского червя гниет в зловонной камере, сжигаемая лихорадкой. Но увы, Тамлин не может сюда прийти. За каждым его шагом неусыпно следят.
Моя покалеченная рука не попадала в полосу света. Не хватало, чтобы Амаранта узнала, как я день ото дня слабею.
– Уходи, – уже громче сказала я, ощущая жжение в глазах и горле.
Мне было тяжело глотать.
– Я пришел, чтобы предложить помощь. Неужели у тебя достанет наглости меня прогнать?
– Уходи, – повторила я.
Мои глаза воспалились. Я с трудом держала их открытыми.
– Между прочим твой поединок с червем принес мне кучу денег. Я решил оказать тебе ответную услугу.
Я прислонилась головой к стене. Все кружилось, кружилось, как волчок… как… сама не знаю что. Только бы меня не вытошнило при нем.
– Позволь взглянуть на твою руку, – совсем тихо попросил Ризанд.
Моя рука оставалась в тени, я вообще не могла ее поднять.
– Я говорю, дай взглянуть на твою руку, – уже не попросил, а прорычал Ризанд.
Не дожидаясь ответа, он схватил мой левый локоть и развернул так, чтобы рука попала в полосу света.
Я закусила губу, чтобы не вскрикнуть, меня словно окунули в огненную реку. Голова поплыла. Все мои ощущения
