– Кто бы подумал!..
Часть меня искала слова, чтобы воспользоваться его уязвимостью и ударить побольнее. Но другая часть анализировала услышанное и все его поступки. Ризанд не сразу стал меня целовать. Он оглянулся на дверь. Он знал, что Амаранта уже на подходе. Возможно, Ризанд целовал меня, чтобы ее позлить. Или же…
Если бы он меня не поцеловал, если бы не появился и не прервал наше с Тамлином неистовство, я бы вернулась в тронный зал со смазанным узором. Все бы видели, где именно смазана краска. И все, особенно Амаранта, догадались бы, почему краска смазана. Она бы быстро поняла, с кем я была… Думать о возможном наказании мне не хотелось.
Независимо от его замыслов и действий, Ризанд все это время спасал мне жизнь. Получается, он начал оберегать меня еще прежде, чем я оказалась в Подгорье.
– Я рассказал тебе непростительно много, – вздохнул он, поднимаясь на ноги. – Наверное, мне вначале нужно было тебя опоить. Если тебе хватит мозгов, ты найдешь способ использовать эти сведения против меня. А если у тебя есть настоящий вкус к жестокости, ты отправишься к Амаранте и расскажешь правду про ее шлюха. Возможно, за это она отдаст тебе Тамлина.
Ризанд засунул руки в карманы черных панталон и начал смешиваться с тенями. Увидев его понурые плечи, я сказала то, в чем не хотела признаваться даже себе:
– Когда ты исцелил мне руку… Тебе не нужно было заключать со мной уговор. Ты мог бы потребовать каждый день в году.
Признание давалось тяжело. Ризанд, наполовину окутанный тенями, повернулся ко мне.
– Каждый день каждой недели. Ты мог поставить такое условие, и я бы сказала «да».
Это не было вопросом, но мне очень хотелось услышать его ответ.
Чувственные губы Ризанда тронула легкая улыбка.
– Я знаю, – сказал он и исчез.
Глава 43
На последнее задание мне выдали мою старую одежду: грязную, изорванную и до сих пор хранившую зловоние лабиринта. Вонючие лохмотья не помешали мне войти в тронный зал с высоко поднятой головой.
Первое, что меня поразило, – широко распахнутые двери и гробовая тишина. Я ожидала услышать крики, смех, оскорбительные возгласы. Я думала, зрители опять будут делать ставки. Но фэйри только смотрели на меня. Те, чьи лица скрывали маски, – особенно пристально.
Вчера Ризанд сказал, что на моих плечах лежит судьба этого бессмертного мира, но на лицах невольных зрителей я видела не только тревогу. У меня встал комок в горле, когда несколько фейри поднесли пальцы к губам и протянули руки в мою сторону. Это был жест уважения к павшим, жест прощания с почитаемыми мертвыми. В нем не сквозило ничего злобного и издевательского. Большинство собравшихся стали придворными Амаранты лишь по принуждению, но они помнили другую жизнь, на землях их Дворов, под властью их верховных правителей. И если Ризанд и Тамлин вели странные игры, чтобы сохранить своим подданным жизнь…
Передо мной расступились. Я подошла к помосту Амаранты, и самозваная королева улыбнулась. Рядом с нею, как всегда, сидел Тамлин, но смотреть на него я пока не решалась.
– Ты справилась с двумя заданиями, – сказала Амаранта, снимая пылинку со своего кроваво-красного платья.
Ее черные волосы сверкали, и золотая корона на голове тонула в их блеске.
– Осталось всего одно, последнее. Представляю, как обидно тебе будет провалиться сейчас, когда ты столь близка к завершению.
Амаранта поджала губы. Мы обе ждали взрыва хохота.
Но засмеялось лишь несколько краснокожих караульных. Остальные молчали. Даже братья Ласэна. Даже Ризанд, который стоял где-то в толпе.
Я моргнула воспаленными глазами и вдруг поняла: как и Ризанд, эти фэйри и фэйцы играли с Амарантой. Их клятвы верности, их ставки на мою погибель, их грубые насмешки… все это было зрелищем, чтобы потрафить Амаранте. Но сейчас, когда конец так близок, они готовились встретить мою смерть со всем достоинством, какое у них еще сохранилось.
Амаранта недовольно посмотрела на них, но, когда обернулась ко мне, ее губы расползлись в приторной улыбке.
– Ты хочешь что-нибудь сказать перед смертью?
Я могла бы обрушить на нее град проклятий, но, вместо этого, повернулась к Тамлину. Его лицо, помимо золотой маски, вновь стало каменным. Если бы на мгновение увидеть его лицо целиком! Впрочем, мне хватало зеленых глаз…
– Я люблю тебя, Тамлин. Что бы она ни говорила о моей любви. Пусть я люблю тебя своим глупым человеческим сердцем, но я люблю тебя. И даже когда мое тело сожгут, я не перестану тебя любить.
