удерживать отнятую у нас силу. Доступа к отнятой силе у нее почти нет, а вот помыкать нами она может с помощью нашей же силы. Потому-то я и не в состоянии встряхнуть ей разум. Потому-то Амаранта до сих пор жива. Едва только ты разрушишь ее проклятие, гнев Тамлина вырвется наружу и станет неодолимым. Амаранта с ним не справится. Зато Тамлин размажет ее по стенам.
От слов Ризанда меня прошиб холод.
– Как ты думаешь, ради чего я все это затеял? – усмехнулся он.
– Ну ты и чудовище!
– Согласен. Но чудовище, не лишенное практической сметки. Тамлин в состоянии слепой, безудержной ярости – лучшее наше оружие против Амаранты. Тамлина уже корежило, когда ты заключила с нею уговор. Но когда он увидел у тебя на руке мою татуировку… Мне не рассказать тебе о своих ощущениях. С этим надо родиться. Поверь на слово: Тамлин весь изошел на ярость. А чтобы вызвать в нем эту ярость, надо обладать моими способностями.
Мне не хотелось думать о его способностях.
– А вдруг Тамлин и тебя размажет по стенам?
– Допускаю, он попытается это сделать. Но у меня есть стойкое ощущение, что вначале он убьет Амаранту. Куда ни кинь, основная виновница – она. Даже в том, как я обращаюсь с тобой, виновата прежде всего она. Поэтому завтра Тамлин убьет Амаранту, и я обрету свободу раньше, чем его ярость переметнется на меня. А наш поединок способен начисто разрушить эту гору. Бывшую святыню.
Ризанд принялся разглядывать свои ногти.
– К тому же у меня припасено еще несколько козырных карт.
Я вопросительно посмотрела на него, ожидая объяснений.
– Клянусь Котлом, Фейра, я не такой уж мерзавец, каким ты наверняка меня считаешь. Я заставляю тебя пить фэйрийское вино, туманю тебе мозги. Но тебя не удивляет, что я всегда касался лишь твоих рук и талии?
Так оно и было… вплоть до сегодняшнего вечера, до проклятого поцелуя. Я стиснула зубы. Утихшая злость вспыхнула снова, но я вдруг увидела замысел Ризанда.
– Это единственное доказательство моей невиновности, – сказал Ризанд. – Единственный довод, который заставит Тамлина крепко подумать, прежде чем затевать поединок со мной. Я уже не говорю о том, сколько ни в чем не повинных фэйри и фэйцев погибнет при нашем сражении. Более того, это единственное доказательство, что я держал твою сторону. Поверь, я был бы не прочь насладиться с тобой. Но на карту поставлено нечто более серьезное, чем стремление затащить в постель упрямую человеческую девчонку.
Он не врал, но я все-таки спросила:
– Например… что?
– Мои земли, – ответил Ризанд.
Он смотрел не на меня, а куда-то очень, очень далеко. Такой взгляд я видела у него впервые.
– Мои подданные, попавшие в рабство к самозваной королеве-тиранке. Ей ничего не стоит оборвать жизнь каждого из них. Не так посмотрел, не то слово произнес. Кстати, Тамлин мог бы сказать тебе то же самое. У него тоже болит душа за Двор весны.
Нет, Тамлин не сказал бы мне ничего. Ризанду Амаранта оставила больше свободы. Тамлина она держала на поводке своего проклятия.
– А чем ты так насолил Амаранте? Почему тебя называют ее шлюхом? – решилась спросить я.
– Неужели не догадалась? – Ризанд указал на свое красивое лицо.
Я не поймалась на шутку, и он вздохнул.
– Наверное, ты не знала. Мой отец убил отца Тамлина и его братьев.
Я вздрогнула. Тамлин никогда не говорил, что к гибели его отца и братьев причастен Двор ночи.
– Это долгая история, и я сейчас не настроен ее рассказывать. А если вкратце… когда Амаранта украла наши земли и объявила себя королевой, она решила, что сын убийцы ее лучшего друга достоин особого наказания. То есть за деяния моего отца она возненавидела меня.
Наверное, сейчас мне стоило протянуть Ризанду руку и извиниться за все резкости, но из моей головы исчезли все мысли. То, что Амаранта с ним сделала…
– Вот так, Фейра, – устало продолжал он. – Теперь ты знаешь, что судьба нашего бессмертного мира находится в руках человеческой девчонки, которая даже не умеет читать.
Ризанд невесело засмеялся, обхватил голову и закрыл глаза.
