У меня задрожали губы. По холодным щекам поползли теплые слезинки. Я не стала их вытирать.
В облике и позе Тамлина не изменилось ничего, даже пальцы не впились в подлокотники трона. Наверное, это и есть его способ сопротивления Амаранте, и все равно внешняя безучастность разрывала мне сердце, а молчание убивало еще до начала испытания.
– Тебе повезет, дорогая, если от тебя останется то, что можно сжечь.
Я смотрела на нее, не скрывая ненависти. Однако слова Амаранты не вызвали ни улыбок, ни приветственных возгласов, ни рукоплесканий. Только тишину.
Этот подарок зрителей придал мне смелости. Я сжала кулаки, скрыв татуированный глаз на ладони. Честно или не слишком, но до сих пор я побеждала Амаранту. И сейчас, если мне суждено умереть, я не умру в одиночестве. О чем еще я могла просить судьбу?
Амаранта подалась вперед, подперев рукой подбородок:
– Ты так и не разгадала мою загадку?
Я не ответила.
– Жаль, – снова улыбнулась она. – Ответ такой прекрасный.
– Хватит об этом, – рявкнула я.
Амаранта повернулась к Тамлину.
– Скажешь ей что-нибудь на прощание? – язвительно спросила она.
Он молчал.
– Ты хотела побыстрее? Изволь, – с улыбкой произнесла Амаранта и дважды хлопнула в ладоши.
В боковой стене открылась дверь. Караульные вывели троих: двух мужчин и женщину, чьи головы скрывали коричневые мешки. Пленные вертели головами, стремясь расслышать перешептывания, которыми наполнился тронный зал. У меня дрогнули колени.
Грубо толкая и пихая узников, караульные заставили их встать на колени перед помостом, лицом ко мне. Их фигуры и одежда ничего мне не говорили. Я по-прежнему не знала, кто передо мной.
Амаранта снова хлопнула в ладоши. Появилось трое слуг в черном и встали перед коленопреклоненными узниками. Длинные бледные руки слуг сжимали черные бархатные подушечки. На каждой лежал блестящий кинжал. Лезвие было не из металла, а из горной рябины, и я догадывалась почему.
– Это твое последнее испытание, Фейра, – растягивая слова, сказала Амаранта и небрежно махнула в сторону троих жертв. – Оборви жизнь этих несчастных ударом кинжала в сердце.
Я смотрела на нее, бестолково открывая и закрывая рот.
– Они ни в чем не провинились передо мной, если тебе важно знать, – продолжала Амаранта. – Думаю, тебя это не волнует. Ты не терзалась угрызениями совести, когда убивала беднягу-дозорного, посланного Тамлином. И дорогой Юриан спокойно спал все дни, когда медленно убивал мою сестру. Но если тебя это останавливает… можешь отказаться от испытания. Разумеется, тогда ты сама умрешь. Недаром говорят, что уговор дороже денег. Впрочем, если хочешь знать мое мнение: поскольку ты хладнокровно убивала существ из нашего мира, совесть не должна тебя мучить. Возможно, я делаю тебе незаслуженный подарок.
Отказаться и погибнуть самой. Убить трех невиновных и жить. Трое невиновных в обмен на мое будущее, мое собственное счастье. Ради Тамлина и его двора, ради свободы всей Притиании.
Лезвия острых кинжалов отполировали умело. Они блестели, отражая свет люстр из цветного стекла.
– И что ты решила? – спросила Амаранта.
Она подняла руку с перстнем, давая глазу Юриана насмотреться на меня и деревянные кинжалы.
– Старый друг, тебе это обязательно надо видеть.
Я не могла их убить. Не могла решиться. До сих пор я убивала ради пропитания нашей семьи или вынужденная защищаться. Амаранта толкала меня на хладнокровное убийство. Убивая троих фэйри, я убью и собственную душу. Но ради Притиании, ради Тамлина, ради всех, кто здесь находился, ради Асиллы и ее племянников… Как назло, я не знала ни одного имени наших забытых богов, иначе попросила бы их вмешаться. Я не помнила ни одной молитвы, понятия не имела, как просить о наставлении свыше и отпущении грехов.
Я не знала ни молитв, ни имен богов, но знала имена тех, кто останется рабами, если предпочту погибнуть сама. Мысленно я произнесла их имена, сопротивляясь подступающему ужасу. За Притианию, за Тамлина, за их и наш мир… Эти смерти не станут напрасными, даже если и обрекут меня на вечное проклятие.
Я подошла к первому обреченному. Никогда мои шаги не были таким долгими и тяжелыми. Три жизни в обмен на свободу
