– У тебя свои тайны, у меня – свои, – осторожно напомнила ему я.
Сомневаюсь, чтобы Ласэн разоткровенничался, скажи я ему правду.
– Но если бы ты был суриелем, – с нарочитой медлительностью продолжала я, дабы он понял каждое мое слово, – каким способом я смогла бы заманить тебя в ловушку?
Ласэн принялся разглядывать свои ногти. Я не знала, как он поведет себя дальше. Вдруг наотрез откажется говорить? Или пойдет к Тамлину и заложит меня?
К моему удивлению, он заговорил:
– Будь я суриелем, я бы питал слабость к молодым березнякам в западной части лесов и к свежей курятине. Моя алчность сделала бы меня слепым к ловушкам с двойной петлей, которые ты расставила бы в рощице. Я бы не заметил, как мои ноги запутались бы в такой ловушке.
Я хмыкнула, не решаясь спросить причину его неожиданной словоохотливости. Возможно, он рассчитывал, что я попытаюсь поймать суриеля и это оборвет мою жизнь.
– Но ты мне больше нравишься в облике фэйского аристократа, – сказала я.
Усмешка Ласэна была недолгой.
– Будь я настолько безумен и глуп, чтобы отправиться ловить суриеля, я бы прихватил с собой лук и стрелы, а также нож вроде этого.
Он вложил вычищенный охотничий нож в кожаные ножны и подвинул на край стола. Итак, мне предлагали оружие. Уже что- то.
– Узнав от суриеля все, что мне нужно, я бы освободил его из ловушки, после чего со всех ног бросился бы к ближайшему ручью. Суриели терпеть не могут проточной воды.
– Но ты умный и здравомыслящий фэец. Поэтому останешься в своей комнате и найдешь чем заняться.
– Я бы ненароком отправился на охоту. При моем сверхостром слухе я бы проявил некоторое великодушие, прислушиваясь, не завопит ли кто в западной части лесов, зовя на помощь. К счастью, я не предлагал тебе охотиться на суриеля, поскольку Тамлин вспорол бы живот каждому, кто расскажет тебе об особенностях поимки суриеля. Но дома я не останусь, поскольку собирался на охоту. Это тоже хорошо. Если обнаружится, что я тебе помогаю, нас ждет ад кромешный, и уже не в лесу, а здесь. Надеюсь, твои тайны стоят того, чтобы рискнуть жизнью.
Последние слова он произнес со своей обычной ухмылкой, но в ней я уловила предостережение.
Я получила сведения с довеском в виде загадки.
– Хорошо, что у тебя сверхострый слух, поскольку я умею держать рот сверхзакрытым.
Я взяла охотничий нож. Оставалось зайти к себе в комнату за луком и стрелами.
– А ты мне начинаешь нравиться… хотя я и помню, кто убил моего друга.
Глава 14
«Западная часть лесов. Роща с молодым березняком. Свежая курятина. Ловушка с двойной петлей. Бежать к ближайшему ручью».
Я шла, мысленно повторяя все, что узнала от Ласэна. Выйдя из дома, я миновала сады, пересекла холмы, поросшие густыми травами, несколько ручьев с прозрачной водой и двинулась дальше, к кромке лесов. Никто не пытался меня задержать. Никто даже не видел, как я выходила из дому с луком и стрелами. Нож Ласэна я прицепила к поясу. На плече у меня висел мешок с двумя курами, которым недавно свернули шеи, – их я украла на кухне. Там же прихватила еще один нож и спрятала в голенище сапога.
Места, где я шла, были такими же пустынными, как само поместье. Правда, краешком глаза я улавливала какое-то мелькание. Но стоило обернуться, и оно превращалось в обыкновенные солнечные блики на водной глади пруда или в лучики солнца, пробивающиеся сквозь густую листву деревьев. У подножия довольно высокого холма блестел большой пруд. Проходя мимо, я увидела четыре сверкающие женские головы, высунувшиеся из воды. Мне не почудилось; головы внимательно наблюдали за мною. Я прибавила шагу.
Западный край леса приветствовал меня птичьим щебетанием. В кустах шуршали мелкие зверюшки. Вряд ли Ласэн ездил сюда верхом. Дорог и даже дорожек здесь не было. Дубы, вязы и буки стояли плотной стеной, их кроны сплетались в один плотный зеленый ковер, загораживая солнечный свет. Густой мох, покрывающий землю, гасил мои шаги.
Лес не просто старый, он – древний. И живой. Я чувствовала это всей душой, но не смогла бы объяснить словами. Целых пять столетий здесь не ступала нога человека. Наверное, я – первая, кто оказался под густым пологом этого леса. Пахло весенними листьями и влажным перегноем.
