– Ты мог просто сесть ко мне поближе, и не понадобилось бы стол запихивать в кладовку.
– Упустить возможность покрасоваться перед очаровательной женщиной? Никогда! – заявил Тамлин, наградив меня ленивой улыбкой.
Я тоже улыбнулась, уткнувшись в тарелку.
– Ты в самом деле замечательно выглядишь. Не ищи в моих словах подвоха, – добавил он, увидев мою скривленную губу. – Ты себя в зеркале видела?
След от его укуса еще не исчез, но в душе я согласилась с Тамлином. Я замечательно выглядела. Женственно. Я бы не отважилась назвать себя красавицей, однако… Я больше не сжималась в комок. Несколько месяцев, проведенных здесь, сделали чудеса, убрав мою излишнюю худобу и сгладив острые углы скул. Я бы даже сказала, что в моих глазах появился свет. В моих. Они больше не напоминали глаза матери или Несты. Они стали моими глазами.
– Спасибо, – сказала я.
Хорошо, что можно было ограничиться одним словом. Тамлин наполнил едой мою тарелку, затем свою. Насытившись, я отважилась взглянуть на него. Не бросить мимолетный взгляд, а по-настоящему взглянуть.
Тамлин сидел, привалившись к спинке стула. Его плечи оставались напряженными, а губы – поджатыми. Вот уже несколько дней его не вызывали на границу и он не возвращался, покрытый чужой кровью, как случилось перед Ночью огня… Мне вспомнилась его искренняя скорбь по искалеченному фэйри со Двора лета, у которого он даже не успел спросить имени. Я не знала, сколько горя и скорби скопилось в его душе. Скорби по унесенным проклятой болезнью и погибшим в нескончаемых пограничных столкновениях. Тамлин не хотел становиться верховным правителем и не готовился унаследовать титул. Но жизнь вынудила его нести и этот груз. И Тамлин справлялся, как умел.
– Идем, – сказала я, вставая со стула и протягивая ему руку.
Его мозолистые пальцы сплелись с моими.
– У меня для тебя кое-что есть.
– Для меня, – повторил он, но встал.
Мы вышли из столовой. Я хотела отпустить его руку, но Тамлин не разжал пальцев. От неожиданности я прибавила шагу, словно могла обогнать свое бешено стучащее сердце. Я, обычная смертная девчонка, вела бессмертного фэйца по коридорам его дома, и мы шли в мою «живописную комнату». Возле двери Тамлин выпустил мою руку. Я полезла за ключом. Как уже бывало, после тепла его ладони воздух казался мне холодным.
– Я знал, что ты просила у Асиллы ключ, но никак не думал, что и в самом деле запираешь дверь.
Я мельком оглянулась на него и толкнула дверь.
– Здесь слишком много любопытных глаз. Мне не хотелось, чтобы ты или Ласэн заходили сюда раньше времени. А теперь я готова.
В комнате было темно. Я выразительно кашлянула. Это была бессловесная просьба к нему: зажечь свечи силой магии. Тамлину понадобилось больше времени, чем прежде. Наверное, он растратил силы на укорачивание стола, но не хотел признаваться. Суриель говорил, что верховные правители сами являются силой, и тем не менее… я чувствовала какую-то беду, случившуюся с магической силой Тамлина. Она словно уменьшилась за эти месяцы.
Постепенно зажглись все свечи. Отодвинув тревоги, я подошла к мольберту и картине, которая там стояла. Я надеялась, что Тамлин не заметит моих работ, прислоненных к стене, и не вздумает их переворачивать и смотреть.
Он оглядывал мою «живописную комнату».
– Я знаю: картины… странные, – пробормотала я.
У меня снова взмокли ладони, и я убрала руки за спину.
– Они не идут ни в какое сравнение с работами из твоей галереи. Но…
Я остановилась перед мольбертом. Изображенное там не было натюрмортом, написанным по памяти. Мысленно я называла это… вольным пересказом увиденного.
– Мне хотелось показать тебе эту вещь.
Я указала на холст, полный пятен и полос зеленого, золотистого, серебристого и голубого цветов.
– Это мой подарок тебе. За все, что ты сделал.
У меня вспыхнули щеки, шея и уши. Тамлин молча подошел к мольберту.
– Это роща… и пруд с водой из звездного света, – торопливо пояснила я.
– Я знаю, что там изображено, – пробормотал он, внимательно разглядывая мое произведение.
