берегу ручья, который скорее слышал, чем видел в темноте. Он опустил голову в воду, а затем свернулся калачиком под дубом и уснул, сжимая в руке рукоять кинжала. Проснувшись, он продолжил путь, пробираясь вперед по каменистым тропам и окутанным туманом долинам. Время от времени он видел поднимающийся над трубой хижины дымок или проезжал мимо сбившихся в кучку хибар, но несмотря на голод и жажду продолжал путь. Он не остановился, пока не доехал до места, напоминавшего конец мира. Во всяком случае, при виде вздымающейся стены из скал и растительности у него сложилось такое впечатление. Он спешился и пошел дальше по берегу бурной реки, ведя лошадь в поводу. Тропа становилась все yже, и в ущелье быстро темнело. Лошадь с трудом ступала по мокрым камням и испуганно ржала. Но человек упрямо шел вперед. Шагая по этой тропе, которая, казалось, вела в никуда, он вспомнил последние слова отца:
– Настало время мне воссоединиться с твоей матерью в обиталище Амари. Почти всю твою жизнь она ожидала меня, а я ее.
Он всю жизнь преклонялся перед отцом, а теперь тот умирал у него на руках под беспомощным взглядом лекаря, который уже сделал все возможное, чтобы спасти жизнь друга. Гарр только что с отличием окончил обучение и прибежал, чтобы с гордостью показать отцу меч, на рукояти которого было выгравировано его имя. Кейо не смог присутствовать на церемонии, мучимый недомоганием, мало-помалу подрывающим его силы и приковывающим его к постели. Казалось, теперь, когда сын вырос и превратился в самого искусного воина Элузы и одного из лучших воинов всей Энды, он не видит смысла в дальнейшем существовании.
– Дорогой друг, будь добр, принеси медальон, который ты столько лет хранил по моей просьбе, – обратился отец к лекарю.
Вскоре тот вернулся с медальоном.
– Теперь Хранителем Пакта становишься ты, сын. Никогда этого не забывай, – произнес Кейо, прежде чем глубоко вздохнуть и навеки закрыть глаза.
Последовали долгие дни, на протяжении которых душевная боль не позволяла Гарру даже думать. Наконец он отправился на поиски бабушки.
– Что имел в виду отец, когда говорил, что теперь я Хранитель Пакта? – спросил он. – Какого пакта?
Айя медлила с ответом. Она так и не простила Кейо того, что его не было рядом с ее дочерью, когда фрей атаковали их селение. Горечь потери оказалась сильнее ее обычно уравновешенного и спокойного нрава. Она никогда не одобряла его как спутника для Элии, но они решили соединиться и настояли на своем, призвав в свидетели по два человека с каждой стороны, как того и требовал обычай. Сама она отказалась присутствовать на этой церемонии. Также она ничего не желала слышать о рожденном в этом союзе ребенке, хотя безумно полюбила его, как только Кейо показал ей драгоценный сверток и положил его ей на руки. И тут хлынули неудержимые слезы. Она оплакивала мертвую дочь, себя и осиротевшего малыша, который удивленно смотрел на нее большими глазенками.
– Придет время, и ты все узнаешь, – уклончиво ответила она.
– Бабуля…
Он обнял ее за талию обеими руками и привлек к себе.
– Бабуля… – прошептал он ей на ухо.
Он поступал так, когда хотел чего-то от нее добиться, и ему всегда это удавалось. Вот плутишка! – вздыхала бабушка.
– Спроси у своего дяди, – ответила Айя, высвобождаясь из его объятий. – Ты же знаешь, что мы с твоим отцом почти не общались.
– Почему?
– Есть ошибки, которые совершаются, когда боль очень сильна, и которые позже невозможно исправить.
Гарр обратился к лекарю, которого с детства привык считать вторым отцом, и от которого научился такому важному навыку, как умение распознавать продукты, уже не пригодные в пищу, а также другим, еще более важным вещам, например способу очистить инфицировавшуюся рану посреди поля битвы. Однако и от него он не сумел добиться внятного ответа.
– Кейо об этом не говорил, – ответил ему лекарь, – но один раз он рассказал мне о существовании некоего братства или чего- то в этом роде под названием «Хранители Пакта», члены которого рассеяны по всей земле Энды. Он сказал, что, когда наступит время, они узнают друг друга по медальону, который он передал тебе, находясь на смертном ложе. Амулет хранился у меня, потому что он боялся, что его украдут.
– Кто?
– Не знаю. Он говорил, что медальон не должен попасть в дурные руки.
