– А что? – спросила Чарити. – У тебя есть какие-то опасения?
– Опасения? – Я до сих пор не мог привыкнуть к ее взрослой манере общения. – Да, опасения у меня, конечно, есть. Я видел, что случилось с Ванессой Чарльз. Она была очень толстой, просто огромной, и все эти твари шевелились внутри нее. А потом ее буквально разорвало на куски.
– И что? – спросила Чарити. Лицо ее ничего не выражало.
– Вот этого я и боюсь. Я не хочу, чтобы Лиз через это прошла. Не хочу, чтобы ее разорвало на куски.
Чарити надолго замолчала, потом заговорила:
– Ты понимаешь, какую ответственность возьмешь на себя, если не уничтожишь эту сущность раз и навсегда? Понимаешь, что, если выживет хотя бы одна ведьмовская сущность, Древние всегда смогут вернуться?
– Да, я своими глазами видел эту тварь – Йог-Сотота. Но, может быть, если мы так убиваем свой мир, если воздухом станет невозможно дышать, а вода в морях загустеет от химических отходов, – может, мы этого заслуживаем?
– Тогда
– Конечно, мне есть дело. Она мне
– Тогда, конечно, можно попробовать другой вариант, – сказала Чарити. – Ты можешь вернуться в то время, когда она впервые появилась здесь, и все изменить.
– Как изменить?
– Как хочешь. Выбор за тобой. Но, если она
– А мы не можем сжечь дом? Если ведьмовская сущность прячется в доме, может, проще его поджечь?
– Она все равно выживет – в золе, в земле. Ее можно уничтожить лишь в момент рождения трех сыновей. Когда она отдает всю свою силу детям. Когда она совсем слаба.
– И как ты уничтожишь ее? – спросил я. – Что ты сделаешь? Наложишь какое-то заклятие?
Чарити улыбнулась и покачала головой:
– Нет, есть только один способ: ты позволяешь ведьме вселиться в тебя, позволяешь ей заползти к себе в душу, а потом… – тут она сделала пальцем режущий жест по горлу, – ты умираешь, и забираешь ведьмовскую сущность с собой.
Я уставился на нее:
– Ты собираешься сделать это? Ты хочешь убить себя?
– Это единственный способ.
– Тогда забудь об этом. Я не собираюсь стоять рядом и смотреть, как Лиз разрывает на куски, а ты перерезаешь себе горло. Даже не надейся. Забудь.
– Я готова сделать это, – заявила Чарити.
– Может, ты и готова, но я – нет!
– Ты уверен?
– Да, – ответил я. – Я уверен.
– В таком случае, – сказала она, – мы должны попробовать другой вариант.
Она повела нас с Дэнни в сад, провела через лужайку и через ручей. Мы перелезли через кладбищенскую стену и пошли между могилами. Джеральд Уильямс, призван к Богу 8 ноября 1886 года в возрасте 7 лет. Мне тяжело было смотреть на надгробия. Джеральда Уильямса утащили в будущее, убили и зажарили, принесли в жертву злому богу. Сюзанна Гослинг, обретшая покой.
Мы протиснулись в двери часовни. Под ногами хрустели обломки черепицы. Я огляделся вокруг. Кезия Мэйсон на фреске по- прежнему ухмылялась мне, но еще не было никаких следов предстоящей жуткой бойни. Небо было ярко-синего цвета, сквозь разбитое окно порхали бабочки.
– Смотрите, – сказала Чарити, поднимаясь к подоконнику и указывая на сад.
Я встал рядом с ней и выглянул в окно. Трава была аккуратно скошена, на круглых клумбах цвела герань. А надгробий не было. Ни одного.
– Это утро, – в недоумении произнес я.
Дэнни присоединился к нам.