Жертвоприношение

– Это Алан Милн, – сказал я. – Который написал Винни-Пуха. Эммелин пропала. Она ушла. Неделю назад, и её всё нет. На краю поляны есть два высоких ствола. Она прошла между ними, а мы побежали вслед[31]. «Эммелин!» – раньше меня пугало это стихотворение. В книге был рисунок двух деревьев, стоявших возле ограды. И я всегда думал, что никто не сможет исчезнуть, пройдя между ними, если только…

– Если только что, Дэвид? Ты начинаешь меня беспокоить.

– Если только… не знаю. Если только Эммелин не оказалась в том же месте, только в другое время. Ее не было неделю? Без еды? Без сна? И где она была? Раньше это пугало меня.

– Ради бога, Дэвид. Это всего лишь детский стишок.

– Возможно. Но что-то напомнило мне о нем. Может, мое подсознание пытается мне что-то сказать. Эммелин… то же место, другое время.

– Думаю, твое подсознание пытается сказать тебе, что ты больше не должен оставаться в этом чертовом Фортифут-хаусе ни на одну ночь. Вот что я думаю.

– А что, если викарий сможет разобраться со всем этим? – с вызовом спросил я ее.

– Дэвид, какое тебе дело, сможет он разобраться с этим или нет? Это не твоя проблема. И не моя тоже, поверь.

– Конечно, это моя проблема. Я не хочу тратить деньги на другое жилье, если могу потерпеть. К тому же мне уже заплатили за ремонт дома.

– Это верно, – сказал Лиз. – Тебе заплатили за то, чтобы подновить его, а не устраивать обряд экзорцизма. Почему ты не скажешь агентам по недвижимости, что здесь обитают привидения, и что ты не будешь работать, пока от них не избавятся.

– О да. И ты думаешь, они мне поверят?

– Похоже, тут все уверены, что в Фортифут-хаусе обитают привидения. Я сама уже начинаю верить в это. Хотя раньше никогда не верила в такие вещи.

– Лиз, мы можем хотя бы попытаться.

Она в отчаянии покачала головой:

– Неужели ты серьезно веришь, что этот твой викарий может что-то сделать?

– Сегодня вечером он придет и посмотрит, что здесь не так. Вот и все. Возможно, он не сумеет помочь. Возможно, это никак не связано с церковью, Сатаной и так далее. Но, если существует возможность положить этому конец, думаю, стоит попробовать. Для того, кто разбирается в духах, это может оказаться заурядной проблемой. И нужно всего лишь, чтобы кто-то прочитал здесь правильную молитву.

– Прямо как твой брак, – едко заметила Лиз, наделенная особым талантом менять тему.

Она застала меня врасплох.

– Мой что?.. – переспросил я. – Мой брак? Что общего у этого дома с моим браком?

– Все и ничего. Может, с Фортифут-хаусом и мало общего, но с тобой и со мной – много чего.

– Если честно, я думаю, нет никаких «нас с тобой».

– О, а спала я, значит, с одним из призраков? Так что «мы с тобой» все-таки были. И есть. Но ты никак не можешь определиться, да? Не можешь решить, хочешь ты покинуть Фортифут-хаус или нет. Уходи – останься – останься – уходи. Ты прямо как в той песне Джимми Дуранте. Не можешь решить, хочешь ты развестись с Джени или нет. Не можешь решить, хочешь ты заниматься любовью со мной или нет. Ты так боишься принять неверное решение, что не принимаешь никакого. Дэвид, ради бога, определись уже…

– Извини, – сказал я.

– Не извиняйся! – резко возразила она. – Не хочу, чтобы ты извинялся! Я хочу увидеть, как ты снова наладишь свою жизнь, неважно, со мной или с кем-то другим. Ты не сможешь иметь отношений ни с одной женщиной, пока не прочтешь над своим браком с Джени правильную молитву. Тебе нужно развестись с ней, Дэвид, и забыть о ее существовании. Хотя потом ты, возможно, будешь скорбеть еще много лет. Попытайся взглянуть на это с моей точки зрения. Не очень приятно ложиться в постель с мужчиной, который представляет себе, что ты его бывшая, и падает духом, когда у него не получается.

Я стоял, прикрывая половину лица рукой, и, наверное, был похож на Призрака Оперы в маске. Конечно, Лиз была права. Ну, как минимум, на три четверти. Мне не хватало страсти и решительности не только из-за Джени. Фортифут-хаус тоже влиял на меня. Но главная причина была, конечно, в Джени. Я еще слишком хорошо помнил о нашей совместной жизни. И все еще безумно ревновал ее к бородатому типу по имени Рэймонд. Ревность – это еще хуже привязанности. Привязанность проходит со временем. Часы тикают, дни загораются и угасают. Ревность нужно немедленно прижигать раскаленной докрасна кочергой, как прижигали пулевое