— Полегче, — проворчала я, потирая поясницу, — кажется, вы мне позвоночник сломали. Мне стоит показаться королевскому лейб-медику…
К лейб-медику он меня не отвел, но остаток пути старался соизмерять силу тычков. А силы у него было немерено.
Когда мы спустились вниз, друзья пришли в движение: вскочили, приникли к прутьям. Меня встречали, как смертницу, чей приговор отменили в самый последний момент и вернули с эшафота.
— Ливи, — встревоженно позвала мадам Гортензия, — все в порядке? На тебе лица нет! — Надеюсь, это животное хорошо с тобой обращалось? — уничтожающий взгляд в сторону Эола Свирепого.
Я испуганно обернулась, но великан, вместо того чтобы рассердиться, залился вдруг морковным румянцем по самую бороду и промямлил:
— Никак нет, мадам. Приказано пылинки с принцессы сдувать.
В доказательство он провел лапищей по моему подолу. У меня чуть колени в обратную сторону не прогнулись.
Я скрипнула зубами:
— Да бросьте меня уже наконец в камеру!
— Да-да, сейчас, — он загремел ключами, посекундно озираясь на мадам. Когда щелкнул замок и дверь отворилась, я поспешно юркнула внутрь, не дожидаясь, пока мне переломают кости.
Эол Свирепый захлопнул решетку (слегка ее покорежив) и, прежде чем уйти, помялся напротив соседней камеры.
Мадам Гортензия демонстративно отвернулась.
Эмилия покашляла, Магнус хмыкнул, Уинни захихикала, Озриэль проявил мужскую солидарность и промолчал.
— Мадам, — ахнула я, когда великан удалился, — да он готов есть из ваших рук!
— Ты преувеличиваешь, — небрежно повела плечами гномка.
— Вовсе нет: одно ваше слово, и он бы голыми руками оторвал дверь камеры, а потом разнес этот дворец по камушкам, если бы мадам Лилит или Марсий вздумали ему помешать. Вам стоит только попросить, и…
— Я не стану этого делать, — резко ответила гномка. — У нас с Робином все серьезно, и я не опущусь до такого обмана, не дам ложную надежду даже во имя спасения!
— Но…
— Разговор окончен. А теперь расскажи: чего они от тебя хотели?
Щепетильность мадам могла бы показаться чрезмерной, но я поняла, что в ней все еще свежи воспоминания о непорядочности Рудольфо и ее глубоко возмущает сама мысль о том, чтобы поступить подобно ему.
Я рассказала друзьям все, кроме главного.
— То есть Марсий просто хотел посмеяться над тобой? — фыркнула Эмилия. — Как это на него похоже!
— Много ты знаешь, что на него похоже, а что нет, — подала вдруг голос Уинни со своей кучи соломы, чем немало удивила всех присутствующих.
— Ты что, его защищаешь? — поразилась я. — Понравилось кормить его супом или Его Величество предложил повышение — стать дворцовой подавальщицей?
— Не твое дело, — огрызнулась гоблинша и отвернулась к стене.
— Но что это за вещь, без которой мадам Лилит не может обойтись? — удивилась Эмилия.
Ответ я заготовила заранее и постаралась, чтобы он прозвучал как можно небрежнее.
— Какая-то грамота за красноречие. Пустяк, но для нее важно, тешит тщеславие. Просто ей не хочется обращаться к мадам Черате.
— Между ними всегда существовала напряженность, — заметил Озриэль. — Что-то вроде скрытого соперничества.
— Но что ты с этого получишь? — уточнила мадам. — Надеюсь, она пообещала взамен освободить тебя?
Я покосилась на Озриэля.
— Что-то вроде того…
— Ливи, во время нашего разговора в зеркале ты сказала, что мадам Лилит нельзя доверять, — заметил ифрит. — Что ты имела в виду?
— Она… — я запнулась, — первый советник преследует свои цели, и она нам совсем не друг. Я в этом уверена. Уже одно то, что она ничего не сделала, чтобы помешать Марсию посадить вас сюда под ничтожными предлогами, говорит за себя. Скорее всего, инициатива исходила от нее. К тому же именно она наложила заклятие на моего отца.
