налоги регионам! Довольно мы попили их крови!..» А на Красной площади станет за то же самое ратовать правительство… Но это уже будет означать, что точно хотят отобрать последнее. А ожидать от подобных неожиданностей пользу может только клинический оптимист. Старый одессит дядя Изя еще в прошлом веке обрисовал сегодняшний день: «Ой, уже не смешите меня этим делом!»
Учитывая все вышесказанное – имеется в виду мое негативное отношение к любым неожиданностям и мой позитивный жизненный опыт, – я едва не выпал из лодки головой вперед, когда услышал совсем рядом с собой:
– Ну и как рыбалка?
Рыбоохраны я вообще-то в обычное время не боюсь. А чего их, родимых, бояться? Люди как люди, работают, следят, чтобы рыба, которая плавает в моей реке, не дай бог, не появилась на моем столе, а попадала куда следует и немного к ним – вкуровцам.
Но сейчас время было не совсем обычное – утро, а в руках у меня имелась сетка, которую я промывал от тины. Сетчонка-то так себе, тьфу! В метрах считать, так наплевать и забыть. А вот если считать в рублях…
С некоторым трудом, поскрипывая шеей, я повернул голову к берегу и увидел дядю Мишу и объемистую сумку у его ног. Метрах в пятидесяти позади, на привычном месте, стояла его машина, и я подумал, что большая дополнительная дырка в глушителе совсем не была бы лишней.
– Застрелись! – сообщил я свое мнение о рыбалке. – Окуни одни, но котам и курам хватит. Что-нибудь случилось? И как это ты подобрался?
– Дома все нормально! А я еще с вала увидел, что ты сетку чистишь. Ну и подъехал накатом, чтобы тебя не испугать.
– Тебе удалось. Почти… Но ты ж завтра должен был приехать?
Я отпустил сетку, взял с кормы лодки шест и, толкнувшись пару раз, приткнулся к берегу.
– Должен. Но Сашка Шешуков из Москвы вчера прикатил. – Дядя Миша оттолкнул лодку от берега и запрыгнул в нее. – Он попросил – я его и привез.
Ни на берегу, ни в машине дядя Саша не наблюдался. Спрятаться ему было негде. Этакий шкаф двухдверный без антресолей разве в траве спрячешь? Да и смысл какой?..
– А где ж он?
– Да я его на курган, на той стороне Поперечного, отвез.
– На курган? – удивился я. – На фига?
– Я ж говорю: он попросил – я отвез. Он обещал потом объяснить.
– Да там же сам черт не разберется! Как вы там дорогу нашли? – удивился я.
– По спутниковой фотокарте. Дядя Саша с собой из Москвы привез. Покажу – обалдеешь!
– Все в Москве! – недовольно проворчал я. – Даже наши карты! Как будто они там нужнее, чем здесь! Надеюсь, хоть карта дрянная какая-нибудь?
– Не-е! Карта – класс! Только в одном месте лужу объехать пришлось.
А карта действительно оказалась классной. Я ее увидел – обалдел…
Едва мы прибыли на фазенду, как меня понесло на чердак – из чистого любопытства. Я как раз заканчивал обозревать в телескоп окрестности, когда услышал:
– Ну и что ты там видишь?
Голова дяди Миши черным контуром нарисовалась на фоне освещенного проема чердачной двери, а потом он и сам, щурясь в душный полумрак чердака, очутился рядом со мной.
– Чего там? – повторил дядя Миша.
– Да не видать ничего! Там что, туман, что ли?
– Да ты че? – удивился дядя Миша. – Какой туман? Не было никакого тумана! Да и откуда ему взяться летом почти в полдень. Дай-ка я сам гляну!..
Он прильнул к окуляру небольшого телескопа, стоящего на треноге и наведенного на виднеющийся километрах в пяти горб кургана. Окуляр телескопа был доработан так, чтобы не приходилось постоянно выворачивать шею, компенсируя перевернутое вверх ногами изображение. Дядя Миша покрутил окуляр, подстраивая его под свой глаз, и присвистнул:
– Во дела! Верх кургана закрыт! А может, это пыль?
– Какая пыль? А ветер где? Или это дядя Саша пыль испускает? Мрак какой-то! Мне, правда, показалось в самом начале, что вроде видел я кого-то в плаще и высокой шапке. Но плащ в такую жару…
– Не бери в голову! – дал дельный совет дядя Миша. – Через три часа, как договорились, я его сюда привезу и все узнаем. Чего
