– Пойдут с вами и донские казаки, да и не только, – продолжил Грифич, – в караване – с вами, а подчиняться никто из вас никому не будет, – успокоил он некрасовцев. – Станете отдельными куренями да чиновникам моим подчиняться будете, чтобы брехни да свар между вами не возникло.
– Государь, – снова начал Афанасий…
– Не бойтесь, гнуть в ярмо никого не буду – чиновники те поставлены для сношений с государствами иностранными, буде те там появятся, да для учета земель и войск, для организаций школ и прочих нужд. Потом уже и нормальная провинция будет, а не разрозненные хутора, но не скоро. А дети да внуки ваши… Кто захочет да сможет – приспособится жить по-иному, а кто не захочет – так Африка большая, будет государство раздвигать, да на границе оного жить. Ну а там требования привычные…
Снова переглядывания…
– Согласны мы, – склонила головы старшина, – но за всех не ручаемся. Верно, найдутся и те, кто не захочет под тебя идти.
– Не захотят, так путь чист.
Глава вторая
Истерика английских СМИ вышла на вовсе уж запредельный уровень. Они и раньше не жаловали Империю и тем более Венедию, называя их жителей «недочеловеками»[126], и прочими «ласковыми» именами. А после разгрома Османской империи англы буквально взвились. Газеты, которые император вынужден просматривать «по долгу службы», было противно брать в руки – настолько мерзкие статьи и рисунки там печатались.
Истерию подхватили и в других странах: Нидерландах, некоторых италийских государствах, Швейцарии – горцы наконец-то определились, на чьей они стороне… некоторых французских газетах. Что характерно, те же Нидерланды числились пока нейтральными, да и на первый взгляд было непонятно – откуда столько храбрости или безумия у сравнительно небольшого и не самого сильного государства, расположенного к тому же по соседству. Но в данном случае секрет был прост: местная верхушка была сплошь масонской, и их капиталы по большей части уже перекочевали в более безопасные края. Так что ясно было: как все завертится, большая часть «элиты» просто сядет на корабли и уплывет в счастливое будущее.
Францию пока удавалось держать в относительном нейтралитете. Получалось это по большей части благодаря продуманной Игре спецслужб Венедии, уничтожавших всех мало-мальски адекватных лидеров Французской Революции. Только появится очередной претендент на кресло Диктатора… как приходила пора прощаться с ним под траурную музыку. Аналогичным образом «ломали» все попытки соблюдать хоть какое-то равновесие, так что во Франции шла ожесточенная гражданская война. Правда, война эта разбилась на десятки «Фронтов» и столько же партий, так что масштабных сражений почти не было.
Интересно, что гражданская война не мешала вести «Освободительные» войны в Италии, успешно грабя ее. Ну да итальянцы давно перестали быть воинами… И снова спецслужбы подсуетились, сделав все возможное и невозможное, чтобы трофеи шли не столько в казну Франции, сколько совершенно конкретным главарям банд – назвать ЭТО военачальниками было сложно. Банды эти быстро стали, по сути, интернациональными, и количество итальянцев в них было ничуть не меньшим, чем французов. Для жителей Милана жители Неаполя или Рима были не земляками, а подлыми чужаками, с которыми велись традиционные войны, так что совесть «Солдат Революционных Армий» была чиста…
В Испании у франков не заладилось, и идальго быстро выгнали революционеров, нанеся целый ряд крайне обидных, а местами так даже позорных поражений. Толку от этого было мало, поскольку испанцы все равно воевали между собой, разделившись на множество партий[127].
Несмотря на истерику СМИ, эмигранты в Империю шли… Не потоком, но множеством ручейков. Причем «страшилкам» про «Злобных венедов или «Жестокого Императора», намеревающихся уничтожить все Человечество», многие эмигранты верили. И… не боялись, в ход пошла «логика военного времени»: теперь мы станем венедами, и «Жестокий Император» будет нас защищать. Даже английским СМИ не удалось выставить Игоря дураком или чудовищем, тиранящим подданных – разве что чужих… Да и эмигранты, решившие «стать венедами», – большую их половину можно было назвать венедами… с большой натяжкой. Кельты, потомки германцев и славян, скандинавов… неплохой материал.
Особо ценным приобретением можно было назвать французских мастеровых и предпринимателей: Франция недаром еще недавно считалась самой передовой страной, уровень их знаний и умений был очень высок. Можно было бы и увеличить поток эмигрантов, но многих останавливало жесткое правило: никаких землячеств. Поэтому эмигрантов из одной партии разбрасывали в Венедии, Швеции, Норвегии, Дании, Фракии… Впрочем, постепенно потенциальные эмигранты приняли эти правила и реагировали на них более спокойно. Ну а куда деваться-то? За пределами Империи войны, войнушки, бесчисленные восстания с реквизициями и поборами уже всех достали, так что на запрет землячества смотрели уже без прежних «иголок».
Тем более что основная функция землячеств – помощь «своим», в Венедии и Унии не слишком-то работала, своими были все, за
