Пулий чуть не подпрыгнул от неожиданности, даже лежа.
– Аппий? Ты, что ли?
С другой стороны решетки вынырнуло улыбающееся лицо друга. Дождь стучал по его шлему тихой барабанной дробью. Пулий сел на колени и схватился руками за прутья решетки.
– Проклятье! – уже вовсю трепался Аппий. – И правда ты! Теперь я должен Сексту пять солидов. Какого хрена ты здесь делаешь? Мы с рейда вернулись, а тут парни говорят, что ты устроил потасовку возле ворот. Ну я не поверил, конечно! Кто, говорю, – Пулий?!
– Заткнись! Слушай сюда! – резко перебил друга Пулий.
Аппий удивленно уставился на него.
– Дружище, ты…
– Нет времени объяснять! – оборвал его Пулий на полуслове. – Мне нужно поговорить с префектом или хотя бы с кем-то из центурионов! От этого зависит, проживем ли мы еще один поганый день в этом поганом краю!
Аппий открыл рот, но Пулий не дал ему возможности вставить и слова:
– Бессы готовят атаку на заставу. Целый туат, не меньше. Они знают пароли часовых, маршруты караулов. Знают, как устроен наш лагерь. Все знают! Быстрее, Аппий! Приведи кого-нибудь из офицеров. Если промедлишь, клянусь Всевышним, мы все подохнем этой ночью.
Аппий несколько раз быстро моргнул.
Похоже, еще до конца не веря услышанному, он повернулся на пятках и побежал в сторону штаба, постоянно оборачиваясь и демонстрируя самое удивленно-глупое выражение, которое Пулий когда-либо видел на лице своего друга. Пробежав десяток шагов, легионер поскользнулся в лужице и плюхнулся на задницу. Падение слегка отрезвило его. Он встал, отряхнулся и пошел быстрой уверенной поступью.
Мгновения казались часами.
Пулий нервно расхаживал по тесной камере, бросая нетерпеливые взгляды вслед скрывшемуся из вида другу, силясь разглядеть тени в сгущающихся сумерках. Каким же глупцом он был, когда думал, что самое сложное – добраться до заставы. Дорога домой заняла остаток ночи и добрую половину дня, но на этом проблемы только начались…
Продрогший до полусмерти и насквозь мокрый, Пулий радостно помахал руками над головой часовым, которые пялились с ближайшей дозорной башни, наставив на него стволы гатлинга. Он даже едва не обнял открывшего ворота Сервия, который командовал караулом.
– Скорей! – запыхавшись, выпалил Пулий. – Отведи меня к префекту! Живо!
Но остроносый метис лишь смерил его оценивающим и немного брезгливым взглядом. Таким хозяюшки смотрят на залежалую рыбу в середине базарного дня, когда почти весь утренний улов давно разобрали и приходится выбирать из окруженных роем мух остатков.
– Почему сразу не к легату? – злорадно улыбнулся он.
Четверо других легионеров из караула поддержали его смешками и цоканьями языка.
– А может, стоит послать депешу самому императору?! – продолжил Сервий упиваться собственным остроумием, таким же плоским, как и его лоб. – Ваше величество, рядовой Пулий желает говорить с вами!
Солдаты прыснули, а один (Пулий видел его пару раз в компании Сервия, но сейчас не помнил, как зовут) – даже пустил слюну носом.
– Послушай, ублюдок, – Пулий схватил Сервия за горловину кирасы и подтянул к себе, – если…
В следующий миг перед глазами распустился кровавый цветок, а все, что ниже груди, свело в приступе дичайшей боли, берущей начало из паха.
– О-о-ох!.. – простонал Пулий и повалился в грязь, держась за свое хозяйство обеими руками.
– Кусок навоза! – прошипел сверху Сервий. – Проклятые плебеи совсем распоясались.
Он всегда кичился своим благородным происхождением. Хотя и предпочитал умалчивать, что его мать была лишь служанкой, которую под действием винных паров трахнул его «благородный» отец. Будь Сервий настоящим аристократом – не служил бы всего лишь вторым командиром центурии гастатов.
– О-ох… – ответил Пулий, не отнимая рук от сжавшейся в спазме мошонки.
– Парни, снимите-ка с этого выродка кирасу.
Чьи-то крепкие руки принялись расстегивать боковые ремни, но Пулий был так сильно занят страданием и валянием в грязи,
