Сто?я перед зеркалом, «конечно, не Штирлиц за растопкой камина», но заметил, что лучше думалось за бытовыми мелочами, типа бритья и прочими зубочистками, так вот, стоя перед зеркалом со станком в руке, наконец, подметил – отпустило. Впервые с момента переноса в прошлое не чувствовал давящей неопределённости.
«Чужая и совершенно не нужная война осталась позади. Где-то там позади остались и аргентинцы с подловатым Гальтиери, и британцы, которые, возможно, ещё попытаются что-либо предпринять, базируясь с Сан-Феликса, но вряд ли. Вряд ли. У них и без нас войны по горло. Есть ещё американцы. Сейчас с американцами нас связывает только факт участия их бойцов в абордаже. Пусть под прикрытием англов… А ведь смотри как традиционно для островитян – опять чужими руками повоевали. Ха-ха! Но инициатива наверняка американская. Только вот их корабе?льная группа напрочь пассивна, не послав ни самолёта, ни заикнувшись словом в эфире хотя бы о судьбе пленных. А ведь янки всегда заявляли о приоритете спасения своих! Неужели списали? Или будут решать вопрос дипломатическим путём? Или как раз сейчас их этот, как его – КНШ[82] и строит свои коварные планы?»
Закончив бритье, плеснул в лицо холодной водой, взбодрился, отфыркиваясь. Сразу привычно набрякли влагой мешки под глазами.
«Знакомый эффект – сейчас разгладятся. А с висков надо бы убрать – подзарос».
Это была не дань дисциплине и внешнему виду офицера флота, просто заросшие виски и волосы над ушами создавали ощущение захламлённости и своего рода нечистоты. Как и иная растительность на лице – борода и усы. Гипотетически он представлял мотивацию носителей этого волосяного «богатства», но всякие крошки при приёме пищи и впитываемый волосами терпкий табачный запах, вызывали неприятие.
Финишировал лосьоном, замечая, как настроение бесконтрольно ползёт вверх, что даже косило в сторону барного шкафа, с оценивающим прищуром на почато-запечатанную стеклянную «батарею».
«Вот ведь свинство – имеем людские потери на корабле, а командира адреналинит и куражит, да ещё и с утра. Стыдно, товарищ командир». Снова вернулся к более важным вопросам: «Ну, так что там американцы? Планы, планы?! Абордаж явно показал один из вариантов, может быть даже скороспелой импровизации. Слишком откровенно и прямолинейно. Наглость? Да! Но нельзя сказать, что наглость американцев в проведении военной акции против боевого корабля СССР была беспрецедентна – за годы холодной войны прецедентов было достаточно, но… Но на что они решатся теперь? Ответ на этот вопрос в какой-то степени мог прояснить цэрэушник. Но много ли знает агент ЦРУ о проектах штабных адмиралов, и какие схемы рисуют по этим планам в Белом доме? Если и знает, то наверняка немного. И не сто?ит забывать, из какой он организации – вполне и вероятно вообще дезинформирован на случай… на подобный случай – пленения. А вот тут и вовсе запутаться можно… в шпионских играх. Тем более что особист заверял: “свободно идёт на контакт”. Но уж очень не понравился взгляд этого джеймсбонда! Действительно, умный, и с неприкрытым любопытством. Такого попробуй переиграй. Куда мне? Я на такое не учился. Это особист…»
Вестовой принёс парящую чашку свежесваренного кофе.
«А вот в кофе все же можно-с… коньячку-с!» Рука дрогнула, многовато бухнув (по Фрейду) из бутылки в чашку, и напиток горячил теперь во всех вкусовых приятностях.
«Ага, так что особист? А особист (во даёт!) мутит там со своими хитрыми приспособами – тестовые вопросы, а скрытая камера фиксирует мимику, вплоть до рефлексии зрачков. Всё подаётся на комп со спецпрограммой анализа. Творческий, однако, подход – практически незаметный детектор лжи! Ещё сетовал, что девайса у него специализированного нет с наладонниками, снимающими показания влажности. Потных ладошек. Серьёзненько».
Терентьев просмотрел отчёт по допросам пленных: красным подчёркнуты интересные места?, но ничего существенного. Отдельные листы по цэрэушнику, с комментариями на полях. Вдумчиво перечитал. «Юлит! Что-то знает или цену набивает? Играть с ним – только время терять. А в итоге ещё и окажется, что тянули пустышку. Вон и в конце красным приписочка от особиста (кстати, что-то долго его нет): “Требуется перейти к допросу по категории…” и зачеркнул. Хм! Понятно, это их – чекистские штучки. Интересно, особист ему иголки под ногти вгонять будет, или у него что-то в препаратах есть? Вытянуть-то из американца, может, чего и вытянут, но это будут сухие, наверняка скудные факты, а мне нужны логические выкладки, предположения, даже фантазии, чёрт меня побери! Короче – сотрудничество».
В дверь каюты постучали.
«О! Наверняка особист пожаловал, – Терентьев с сомнением взглянул на листы с отчётами. – Пожалуй, со стратегией допроса решу на месте, проникнувшись настроениями уже, так сказать (ухмыльнулся), в “пыточной” особиста. А по пути с ним и обсудим – всё же это он учился на контрразведчика, на его профессиональное мнение и обопрёмся».
Неторопливо застегнул китель, потянулся за фуражкой. После секунды раздумий решил прихватить ноутбук.
