– Конечно, – улыбнулась я ему. – Бес всегда возвращается.
– Пора! – услышали мы голос Тима, мечущегося по коридору. – На сцену!
Спектакль начинался с пролога, в котором участвовали все актеры. Мы пожелали друг другу удачи и отправились лицедействовать.
– Ничего, – пошутил Ларс перед тем, как подняли занавес, – пять минут позора как-нибудь переживем.
Представление удалось, зрители принимали спектакль хорошо. Несмотря на трагический сюжет, в зале не смолкал смех, но смеялись не над нами – над героями пьесы и над их злоключениями. Ларс оказался прав – серьезно воспринимать это невозможно. Я только переживала за Тима – такой удар для его самолюбия! И была страшно удивлена, когда заметила, как он покатывается от смеха за кулисами. Вот хитрюга! Заставлял нас выкладываться, верить в происходящее, сам прекрасно понимая, что пьеса – фарс, а не трагедия.
Впрочем, на финальном монологе героини зал притих. Я прекрасно ощущала, как веселье вдруг сменилось сочувствием. Маризе, вернее, ее героине, сопереживали. Некоторые девушки даже всплакнули. Заканчивали мы в полной тишине, а потом зал взорвался аплодисментами.
Это было невероятно! Никогда до этого момента я не ощущала столько восторга одновременно. Причем искреннего, ликующего, доброго. Да, мы не профессиональные актеры, и наша игра далека от совершенства, но от нас и не ждали идеального исполнения. Это что-то вроде домашнего спектакля, для своих. И свои были довольны и благодарны.
На поклоне я снова скользила взглядом по зрительному залу, пытаясь отыскать Беса. А вдруг он все же тут? И увидела! Но не его – Лина. Он стоял в проходе у стены – живой, здоровый, веселый. В руках красивый букет. Рядом словно вспыхнул огонек радости – его увидела и Мариза. Значит, и Бес тут! Но где? Я не чувствовала его – мешали чужие эмоции. И едва дождалась момента, когда занавес закрылся окончательно.
Убежала бы на поиски в чем была, да Тим не позволил, отправил переодеваться. Запуталась в застежках, чуть не порвала подол, в спешке натянула брюки и свитер и выскочила из гримерки.
В коридоре стояли Лин и Мариза. Обнимались, ясное дело. Раскрасневшаяся подруга сжимала в руках цветы. А Лин… Лин отвел взгляд, как только меня увидел. Внутри все сжалось в комок.
– Что… – пролепетала я, еле ворочая языком.
– С ним все в порядке, правда! – поспешил сообщить Лин. – Но его тут нет.
Всего лишь? Инвар разрешил прийти Лину, но все еще злится на Беса. Обидно. Но это можно пережить. Главное – с Бесом все хорошо. Я перевела дыхание и улыбнулась Лину:
– Рада тебя видеть. Надеюсь, в гости заглянешь. А пока не буду вам мешать.
Мариза лукаво поблескивала глазами, принюхиваясь к запаху цветов.
– Погоди, Мыша, – окликнул меня Лин. – У меня есть кое-что для тебя. От Бена, конечно.
Он отдал мне небольшую коробку, перевязанную ленточкой.
– Спасибо… – выдохнула я, чуть ли не подпрыгнув от радости.
Наконец-то весточка! Хоть такая! Я хотела открыть коробку немедленно, поэтому провернула то, чему уже научилась, – переместилась прямо к себе в комнату.
Тишка, спавший на подушке, недовольно заворчал, щурясь от вспыхнувшего света, но успокоился, почуяв мою радость, сладко зевнул и потянулся. Я села на кровать рядом с ним и дрожащими от нетерпения пальцами сорвала ленточку с коробки. Внутри обнаружились свернутое в трубочку письмо, еще одна коробочка и маленький букет фиалок. Фиалки зимой! Их не выращивали в теплицах, как розы. Неужели Бес ограбил королевскую оранжерею? Фиалки – как цвет его глаз. Очень приятный подарок! Я отложила цветы и схватилась за письмо.
