мной, а я – ими.
Упало еще одно дерево, и меня придавило ветвями. В него ударила молния. Несмотря на ливень, вокруг меня разгорелся новый пожар. Только теперь я находилась в центре костра и горела вместе с ветвями, мечтая об избавлении.
Страшная боль поглотила меня целиком, жар обжигал горло, кожа лопалась. Но я чувствовала не только собственные мучения. Сверху сыпалась земля, погребая меня под собой, и могильные черви лезли прямо в рот. И вода заполняла легкие, разрывая их изнутри. Я падала с большой высоты, разбиваясь об острые камни. И сильный ветер рвал мое тело на части – буквально сдирая кожу и отрывая конечности.
И все это сразу. Одновременно.
А потом я умерла.
Тишина. Темнота. Умиротворение.
Я жива? Шевелю кончиками пальцев на ногах. Чешу нос. Осторожно открываю глаза.
Комната в полумраке. Не понять, день или ночь – окна зашторены, а приглушенный свет льется из светильников. Лежу на кушетке, в одежде. В той самой, в которой пришла на испытание: теплые брюки и свитер. Только обуви нет. Снова шевелю пальцами, разглядывая носок в бело-красную полоску.
Боли нет. Чувствую приятную легкость, прилив энергии. Хоть вставай и беги.
Осматриваюсь. В комнате еще четыре кушетки. И на них четыре спящих человека: Мариза, Агата, Ларс и Камиль. Я проснулась первой.
Воспоминания никуда не делись. Я помню и остров, и страшный ураган, и смерть. Но ощущения, что это все произошло со мной, нет. Как будто я читала книгу или смотрела спектакль. Интересно, это потому, что теперь я точно разделяю реальность и симулятор? Или защитная реакция сознания, которое не справилось с пятью смертями одновременно?
Потянулась и сладко зевнула. Будить остальных? Нет, пусть сами просыпаются. А я поищу воду. Пить ужасно хочется.
Тихо встала и на цыпочках подошла к двери. Она была не заперта – приоткрыта. За ней обнаружился коридор, пустой и темный, и полоска света под дверью напротив. Услышав чьи-то шаги, я нырнула обратно в комнату и замерла.
Глупо! От кого я прячусь? Зачем? Я же пить хочу…
– Инвар, ты здесь?
Знакомый голос. Алана, наш преподаватель по целительству. Подруга Инвара. Мы гадали, какие между ними отношения. Мариза уверяла, что не знает, а они при студентах вели себя безупречно, то есть никаких намеков на теплые чувства.
– Да, – коротко ответил Инвар.
Дверь напротив захлопнулась. Вот бы послушать, о чем они там говорят! Сейчас, когда Инвар еще не знает, что не все его подопечные спят после проваленного задания. Правда, он может меня услышать… Но я уже умею закрываться. Бес все равно далеко.
Бес… Где он? Что с ним? Он уверил меня, что их задание легкое, что Инвар на самом деле не сильно сердился. И все же я беспокоилась. Одно успокаивало – Бес не один, с ним Лин.
Однако если я хочу подслушать разговор, стоит поторопиться. Я быстро закрылась, эмпатически и ментально, и на цыпочках подошла к двери.
– …сказать, что я чудовище? – горько вопрошал Инвар.
– А ты чудовище? – В голосе Аланы мне послышалась усталость.
– Как будто ты не знаешь! – взорвался Инвар.
Я не слышала его эмоций, обычно он их прятал. Зато Алану чувствовала прекрасно. От нее потянуло сожалением.
– Все прекрасно знают, что иначе нельзя, – продолжал рычать Инвар, – но чудовище – только я. Не я принимал это решение! А хочешь на мое место? Давай! Ты теперь тоже преподаватель горного. Давай, попробуй, каково это. Давить, ломать, окунать мордой в дерьмо – и все «ради их же блага»!
– Не наговаривай на себя, – терпеливо произнесла Алана. – Я знаю, ты только направляешь. Если бы не ты…
– Если бы не я, ее родители были бы живы. Я не сумел защитить… не смог… А теперь я истязаю их дочь…
Я забыла, как дышать. О ком из нас говорит Инвар? Ясное дело, о ком-то из нас! Чьих родителей он знал? Агаты? Маризы? Или… моих?
– Инвар, прекрати. Ты спас девочку. И ты делаешь все, чтобы ее защитить в дальнейшем. Я пришла не обвинять. Хотела узнать, как прошло испытание. Инвар… Инвар?
