микстура закончится.
Еще минут пять потратили на обсуждение маршрута. Сопоставляли куски карты, рисовали ориентиры на песке. Коротко, быстро, понимая друг друга с полуслова. Тренировки и совместное проживание свое дело сделали, факт. Мы уже не были теми новичками, что когда-то не могли договориться у подножия университетской горы.
Лес встретил нас гнетущей тишиной. Еще одна странность, ведь когда я искала палку, чувствовалось – лес живой. Правда, тут заросли были не такими густыми – и светлее, и не так душно. Мы шли не тропой, но деревья словно расступались, пропуская нас вперед – все дальше и дальше от берега. Земля, покрытая толстым слоем подгнивших листьев, мягко пружинила под ногами.
Шли быстро, но осторожно. Я внимательно смотрела под ноги, чтобы снова не наступить на какую-нибудь гадость, и старалась не размахивать руками. Свисающие лианы порой задевали лицо, но я стоически терпела. Хватит уже шарахаться от страха, тем более детского и глупого.
Разговаривать не хотелось. Ларс пытался шутить, кажется, его тоже угнетала тишина, но шутил как-то вяло, и никто его не поддержал. До подножия холма недалеко, всего-то минут двадцать быстрым шагом, но мы шли уже полчаса, а ландшафт не менялся. Ориентиром мы выбрали речушку, огибающую холм. То есть мы должны были выйти на ее берег. Однако вокруг, кроме зарослей, ничего не наблюдалось.
У меня снова разболелась голова, еще не до тошноты, но уже стучало в висках. И лодыжка, куда ж без нее. Я стала отставать, прихрамывая на больную ногу. Лекарство не просила, и не из-за геройства. Обезболивающее лучше приберечь для подъема на холм.
Агате тоже приходилось тяжко. Она не жаловалась, но явно страдала. Кожа на лице и руках бугрилась волдырями, некоторые лопнули и сочились мутноватой жидкостью.
– Джен, залезай.
Не заметила, как рядом оказался Ларс. Он опять предложил помощь.
– Нет, – отказалась я, – Агату неси.
– Джен, не глупи, я могу идти, – отозвалась Агата.
– Я тоже могу.
– Джен, на закорки, это приказ, – прервал наше препирательство Камиль.
Имел право, как старший группы. Я вздохнула, но послушалась. Дальнейшее препирательство было бы похоже на капризы.
– Мы слишком долго идем, – сказала Мариза. – Или компас врет, или…
– Или, – ответил Камиль. – В каком направлении мы бы ни шли, пересечь остров – дело нехитрое. Всего-то час. И я не понимаю, где все эти насекомые, пауки и змеи. Хоть кто-нибудь живой.
Ответить ему никто не успел. Погода поменялась внезапно. Только что через кроны деревьев светило солнце и можно было разглядеть голубое небо, и вот уже вокруг черно, как ночью, сверкают молнии и гремит гром.
– Надо искать укрытие! – прокричал Камиль.
Грохотало прямо над нашими головами. Ветер дул с такой силой, что деревья гнуло к земле. Я скатилась со спины Ларса. Неудачно, ударилась больной ногой и упала на колени. Когда поднялась – рядом никого не было.
Молнии били без остановки. Вспыхивая, они освещали пространство вокруг меня. Никого не было!
Я звала – громко, стараясь перекричать гром и бушующий ветер. Тщетно. Куда бежать? Что делать? Молния ударила в дерево, и оно загорелось. Сразу, ярко, сильно. И потом еще одна подожгла дерево с другой стороны. В считаные секунды вокруг меня выросла стена огня. Ветер нес пламя по лесу.
Я заметалась. От пламени веяло жаром. Воздух раскалился. Земля вдруг стала уходить из-под ног. Еще и землетрясение? И ливень! Сильные мощные струи сбивали с ног. Стало тяжело дышать – вода заливала лицо.
Оглушенная, испуганная, я вдруг поняла, что лежу на животе, судорожно цепляясь пальцами за скользкую землю. Мне не выжить в разбушевавшейся стихии. Бежать некуда, да и сил нет.
Рядом рухнуло дерево, вырванное ветром с корнями. Меня зацепило ветками – они проехались по спине, сдирая одежду и кожу. Новая боль полыхнула огнем, захлестнула, и я почти потеряла сознание.
Что-то не давало мне погрузиться в пучину беспамятства. Хотелось умереть – и прервать испытание, прекратить муки. Не получалось. Зато внезапно вернулась эмпатия.
Они все появились в моей голове. Мариза, Агата, Камиль и Ларс. Я чувствовала их, как себя. Зуд во всем теле, боль в бедре, в руке, в боку. Страх – один на всех, многократно усиленный. А еще отчаяние. Злость. Ярость. Они все были внутри меня. Они были
