– Я знаю, зачем ты явился. То, что тебе нужно, у меня. Возьми!
Повернувшись в седле, воительница вытащила из переметной сумы… украденную корону, волшебный венец бургундов! В золоте и драгоценных камнях отразилось осеннее солнце.
– Бери же! – всадница протянула князю венец.
Тот взял… не очень-то и благоговейно – корона, как корона, видали в музеях и покрасивей.
– Ее выкрали для тебя, – негромко произнес князь. – Но почему ты решила ее…
– Я не могу одна, – дева дернула шеей и вдруг неожиданно улыбнулась. – Кто взял венец, тот и должен его вернуть. Спасти всех от лютой и черной смерти.
– Вот уж, поистине, верные слова!
– Не только слова, но и помощь. Я поеду с тобой в Паннонию, князь. Я знаю, как отыскать могилу великого повелителя Аттилы.
Глава 6
Зима 454 г. Поднепровье
Кровь на снегу
Кое-где, под обрывами, уже намело сугробы, а на полях да в лесах снег лег еще неуверенно, тонко, в иных местах его и вообще не было, лишь грустно клонились к чернеющей, схваченной морозцем, земле редкие желтые травинки. Рябины в этом году уродилось много, она и сейчас еще краснела меж серых, с давно облетевшими листьями, веток, не до конца склеванная синицами да снегирями. Вкусная рябинка, подмороженная, сладкая! Сам князь не побрезговал – протянул руку с лошади, сорвал, кинул в рот горсть алых ягод.
– Вкусно, милый? – мягко засмеялась жена. Рад тоже улыбнулся:
– Хочешь?
– Наелась уже.
– Ну, как скажешь.
Молодой человек подогнал коня, нагоняя ехавший впереди обоз – сани-волокуши с дорожными припасами да шатрами. Даже дрова – и те с собою везли, так, на всякий случай – леса скоро заканчивались и до самого Данапра-реки тянулись бескрайние степи. Самый главный участок пути – вот он, здесь, самый трудный – плоско, голо, а потом, ближе к реке, утесы пойдут и нет никакой дороги. Впрочем, волокушам, собственно, никакой особой дороги и не нужно. Ориентировались по солнышку, слава Господу, с погодою пока что везло – дни стояли ровные, морозные, с солнышком. Словно ворожил кто. А может, и ворожил – Радомир не раз уже замечал, как дева-воительница Саргана, уединившись со своими гуннами, жгла костер, бросая в него какие-то непонятные корешки да травы. Колдовала, вестимо, скорее всего – на погоду да на добрый путь. Что и говорить – помогали узкоглазые гуннские боги.
Саргана. К удивлению князя, воительница неожиданно встала на сторону Хильды, настояла, чтоб взяли княгиню с собой, чего очень уж не хотелось Раду. Брать супругу в столь дальний и полный опасностей путь? Да нет же! Не стоило. Лучше уж оставалась бы здесь, в селении, под присмотром княжича-братца Истра. Истр, кстати, и не думал в поход проситься, хотя по глазам было видно – хочется, очень хочется! Поход для витязя – это и добыча, и слава, ну, а не повезет – так славная смерть, что тоже немало. Хотелось, хотелось княжичу помахать всласть мечом, но… Уже не мальчик был, входил в достойный возраст, понимал – ежели старший брат, князь, уходит, младшой – на его место встать должен. Людьми же кто-то управлять должен, тем более – в такое трудное и опасное время. Опасно было везде – по лесам да по дорожкам рыскали после развала державы Аттилы самые гнусные и дикие орды. Кого только не было – гунны, готы, гепиды, герулы, словене… Все, согнанные со своих мест волею непобедимого гуннского повелителя, ныне, утратив цель, со все возрастающей неудержимой силой предались грабежам и разврату. Если, правда, находилось, кого грабить. Выжигали целые селения, редкая деревенька в две-три хижины могла уцелеть где-нибудь на отшибе, в лесу. Но вовсе не это было самое страшное – гуннские бродячие орды несли с собой черную смерть, от которой никому не было спасения. От чумы бежали – чуму же и прихватили с собой. Гнили заживо, умирали на ходу, падая с коней в снег. Еще хорошо, что с наступлением холодов попрятались по своим норам суслики, сурки, мыши… как написано в книжке доктора Юры (а Рад ее прихватил с собой), основные носители чумного микроба.
К зиме вроде затихло все – кому не повезло, тот вымер, ну а оставшиеся… оставшиеся ждали весны, когда очнувшиеся от зимних томлений грызуны снова начнут свое черное дело. И, спрашивается, кому больше везло? Тем, кто уже умер, иль тем, кому еще только предстояло мучиться, испытав горестную безысходность смерти.
Путь был труден, тяжел, и это еще сейчас, по зиме, когда мороз сковал многичисленные речушки, озера, болота – летом здесь
