него недовольное лицо супруги, служила удобной ширмой, и можно на любой вопрос отвечать недовольным бурчанием, делая вид, что тебя оторвали от свежих новостей.
– Герберт! – раза с третьего голос жены все же прорвался сквозь окутывавшую мага дрему. – Звонят в дверь!
– Так открой, – зевнул он.
У прислуги был выходной. Скоро как год.
Чета Найлс редко принимала гостей, но если таковые вдруг заглядывали, хозяева с извинениями объясняли, что слуга, прежде открывавший двери, внезапно приболел. Горничная уехала в деревню навестить тетку. Кухарка отпросилась на день на свадьбу дочери…
– Я не совсем одета, – заявила госпожа Найлс, демонстративно запахивая на пышной груди атласный халат.
Пришлось все-таки проснуться и идти встречать раннего посетителя.
В холле, изрядно опустевшем после продажи части мебели, мэтр Герберт осмотрелся, быстро потер ладонь о ладонь и взмахнул руками, словно стряхивал с них воду. Простенькое бытовое заклинание, помогавшее поддерживать порядок в доме, а с ним и впечатление присутствия прислуги. Жаль, нельзя вот так, в несколько пассов, сотворить себе лишнюю сотню рейлов, чтобы нанять хотя бы кухарку: от утренней овсянки уже выть хотелось.
«Хоть бы это был посыльный из банка», – подумал господин Найлс, отпирая дверь. Правда, ему говорили, что уйдет не меньше недели на то, чтобы обналичить векселя – проверка подлинности и прочие формальности требовали времени, – но в душе шевельнулась подкрепленная недосоленной кашей надежда.
Надежда сия не оправдалась.
Открыв дверь, маг увидел юношу лет семнадцати, ни на банковского, ни на почтового служащего совершенно не похожего. Но гость определенно походил на кого-то… кого-то другого. Он был высокий, худощавый, темноволосый и темноглазый. Не лишенное природной привлекательности лицо портила неприязненная гримаса.
– Вы – мэтр Герберт Найлс? – спросил юнец.
– Да. С кем имею че…
Не дав магу закончить вопрос, гость бесцеремонно ввалился в дом, при этом толкнув хозяина плечом.
– Что вы себе позволяете, молодой человек?! – вскипел маг. Да так вскипел, что пламя само собой вспыхнуло на кончиках пальцев.
– Нам нужно поговорить, – заявил наглый мальчишка.
– Положим, мне это совершенно не нужно, – погасив до поры огонь раздражения, ответил Найлс. – Я вас даже не знаю.
– Сейчас узнаете!
Юноша вынул из внутреннего кармана потрепанного сюртука небольшую квадратную бутылку, свинтил крышку и тут же отхлебнул немного мутного желтоватого пойла – видимо, самогона, и не очень хорошего качества, что подтверждал поплывший по холлу запах.
«Да он же пьян! – понял мэтр Герберт. – Налакался в такую рань!»
– Кто вы? – спросил маг требовательно. – И что вам понадобилось в моем доме?
Дерзкий (очевидно, благодаря алкоголю) мальчишка приосанился, икнул и выговорил с гордостью, которой не помешал даже заплетающийся язык:
– Я – сын Дориана Лленаса! И я хочу узнать, почему вы, мэтр Герберт, убили моего отца!
Тут он снова икнул.
И господин Найлс – тоже.
До этого момента он и не подозревал о том, что у Лленаса был сын, зато стало понятно, кого ему напомнил развязный сопляк: те же черные глаза, высокие острые скулы. Еще и магией от него веяло – не опасно, но ощутимо: значит, не только внешность унаследовал… Но с чего этот юнец взял, что он, мэтр Герберт, как-то причастен к смерти его родителя? Это… неслыханно!
Найлс осторожно выглянул на крыльцо, убеждаясь, что брошенное ему обвинение осталось «неслыханным», и закрыл дверь.
– Потрудитесь объясниться, юноша, – процедил он сердито.
– Что тут происходит? – робко выплыла из столовой госпожа Найлс. – Кто кого убил?
– Никто и никого, – отчеканил маг. – Иди к себе, Маргарет. Мы с молодым человеком поговорим в кабинете.
– Но там же лошадь!
– Лошадь? – Назвавшийся сыном Дориана Лленаса вульгарно присвистнул. Снова открыл бутылку и взболтнул ее содержимое, но
