– Он – твой создатель, – напомнила магиня. – И он в беде. Разве ты не хочешь ему помочь?
Неуклюжее движение механического тела, видимо, означало неопределенное пожатие плечами.
– Зачем? – спросил он снова. – Какая мне выгода в его спасении?
Адалинда сдержалась, но прислушивавшаяся к их разговору кошка, с минуту назад вошедшая в гостиную и устроившаяся в одном из кресел, зло зашипела.
– Дориан создал тебя, – повторила женщина. – Подарил тебе жизнь. Разве не правильно будет отплатить ему тем же?
– И, если понадобится, обменять свою жизнь на его? – уточнил Джек. Едкая усмешка, которая не могла появиться на его лице, промелькнула в голосе. – Не рассчитывайте. Я уже понял, насколько опасно даже просто находиться рядом с вами, и не собираюсь рисковать тем малым, что еще имею.
Магиня смерила его неприязненным взглядом.
– Да, – протянула, скривившись. – Ты действительно похож на настоящего человека: в тебе так же мало человечности.
– Достаточно, – уверил Джек, пытаясь копировать ее тон. – Однако склонности к самопожертвованию я лишен напрочь. Если, конечно, на то нет веских причин.
– Причины есть. Ты живешь, пока жив Дориан. Только его дар поддерживает в тебе то, что ты считаешь жизнью. Если он погибнет…
– Погибну и я. Возможно. Но вы не знаете этого наверняка. Предложите что-нибудь другое.
– Издеваешься? – рассердилась Адалинда. После бессонной ночи, полной потрясений и надежд, расчетливая беспристрастность машины, смешанная со вполне людским равнодушием, нешуточно ее бесила. – Раз на то пошло, мне не нужно твое согласие. Ты – вещь, и я могу использовать тебя так, как мне заблагорассудится.
– Будь это так, вы не начали бы этот разговор, – парировал Джек невозмутимо. – Как вещь я весьма неудобен и очень тяжел.
– Ладно. – Магиня устало махнула рукой. – Назови свои условия.
– Деньги.
– Деньги? – удивилась Адалинда. – Зачем тебе деньги?
– Не мне. Эбигейл. Деньги. Сразу. Сегодня. Новые документы. Дом, где ее не найдут.
Эбигейл – этот козырь Адалинда придерживала до поры, но Джек первым открыл карты.
– Хорошо, – согласилась магиня. – Но сегодня не получится. Понадобится минимум два дня.
Выдержав небольшую паузу, Джек кивнул.
– Странно получается, – продолжила она. – Помочь Дориану ради самого Дориана ты отказываешься, хотя обязан ему самим своим существованием. А ради Эбигейл соглашаешься. Почему?
– Для мэтра Дориана я был лишь экспериментом. Игрушкой. А Эби всегда относилась ко мне как к человеку. Теперь я раздаю долги.
– Во сколько же, позволь узнать, ты оцениваешь свой долг перед Эбигейл?
– Десять тысяч.
Десять тысяч. Цифра эта крепко засела в голове… или еще где-то.
Джек не разбирался в таком, не понимал цены денег, но тот, другой, считал, что этой суммы будет достаточно для Эби. Немало, чтобы хватило на безбедную жизнь, на содержание уютного домика, на новые красивые платья, шляпки и шелковые чулки. Но и не слишком много. Большие деньги влекут за собой большие проблемы – так думал другой, и Джек соглашался с ним: он не хотел, чтобы у Эби были проблемы.
– Договорились, – кивнула Адалинда, принимая его условия. – Десять тысяч, дом и чистые документы для Эбигейл.
Джек собирался сказать, что она неверно поняла, и это с учетом стоимости дома – десять тысяч, но другой решил, что так даже лучше.
Решил… Решил бы?
Иногда он путался, думая о другом, был он или все еще есть.
Но в любом случае он часто выручал его. Он или его память, в которой Джек находил ответы и подсказки.
Например, как обезопасить себя от участи быть разобранным на кусочки в процессе изучения. Ведь не было никакого механизма самоуничтожения, мэтр Дориан и не думал ни о чем подобном, создавая его. А другой подумал. Непонятно зачем, но подумал, и это сработало.
Блеф. Другой знал, что это такое. А у Джека, следовавшего его советам, хорошо получалось: неподвижное лицо, лишенный
