эмоций голос – еще никто не догадался, когда он говорил неправду.
Ранбаунг не догадался. Адалинда, кажется, тоже.
Джек все равно помог бы ей найти мэтра Дориана. У него были для этого причины. И у другого они были. Благодарность? Благодарность. Долг. Сострадание еще. Человечность – она сказала? Да, человечность. Но не только. Желание жить, его собственное и то, что досталось с чужой памятью. Без Дориана он погибнет. А с ним… Джек велел себе не думать пока об этом. Сначала нужно устроить судьбу Эби. Она достаточно уже перенесла по чужой вине и не должна пострадать снова.
– К завтрашнему вечеру постараюсь все устроить, – пообещала Адалинда. – У меня есть человек, которому я могу это поручить. Но время не ждет, ты же понимаешь?
– Что от меня потребуется?
– Для начала – покопаться в воспоминаниях, своих и Эйдена. Особенно о последнем дне. О последних минутах жизни. Мерита убили, ты ведь знаешь это? Знаешь кто?
– Нет. Я… Он не видел. Только вспышка и боль.
Джек ответил честно и тут же испугался, что такая честность покажется магине бесполезной, а с этим и сам он, и Эбигейл, на которую жаль станет тратить деньги. Но женщина, задумавшись о чем-то, отмахнулась:
– После вернемся к этому. Тут нужен Фредерик… А что ты скажешь о нашем госте? О поваре?
Другой усмехнулся… усмехнулся бы:
– Он хорошо готовит. Телятина с грибным соусом в его исполнении – кулинарный шедевр.
– Ну хоть на кухне пригодится, – рассудила Адалинда.
Поднялась, поправила платье и вышла из гостиной, ничего больше не сказав.
Видимо, отправилась к Блэйну. Хотя вряд ли затем, чтобы распорядиться насчет обеда.
Пробуждение сложно было назвать приятным. Тонкие пальцы, сжавшие запястье, казались ледяными. Вонзившаяся в вену игла – раскаленной. Не в силах пошевелиться, Скопа открыл глаза, но не разобрал ничего в затопившем комнату тумане. В следующий миг кровь наполнилась огнем. Жар разлился по телу и камнем застыл в груди, затрудняя биение сердца. Голова закружилась, а дыхание сделалось сухим и горячим, как ветер пустыни.
– Доброе утро, господин повар, – послышался над ухом голос Адалинды Келлар. – Прошу прощения за неудобства. Они временные, поверьте.
Насмехалась, мерзавка…
– Сейчас вы сможете встать, но не делайте резких движений… во избежание болезненных ощущений.
Предупреждение немного запоздало, и Скопа, рывком поднявшийся с пола, согнулся пополам, стиснул зубы и схватился за голову.
– Не так быстро, господин повар, не так быстро. Вашему организму понадобится несколько минут, чтобы адаптироваться к новым условиям.
– К каким условиям? – прохрипел он. Встал, пошатываясь, на ноги. Прищурился, чтобы разглядеть сквозь серое марево лицо стоявшей напротив женщины.
– К моим, конечно же, – ответила она и сделала шаг, приблизившись к Скопе почти вплотную. – Ударьте меня, господин повар, вам ведь хочется.
– Не то слово, – выцедил он, но вопреки желаниям и рукой не шевельнул. И ногой.
– А теперь – себя.
– Какого…
Не сказать, что он не понимал, что делает. Понимал. Сжал пальцы в кулак и со всей дури ударил себя снизу вверх в челюсть. Понимал что, но не понимал зачем. Хотя после удара, надо заметить, в голове прояснилось.
– Небольшие меры безопасности, – пояснила вдова Келлар. Швырнула на пол какой-то сверток и направилась к двери, пояснив на ходу: – Тут новая одежда. Вам она нужна. Приведите себя в порядок, и мы продолжим разговор.
– Я вам…
Она резко обернулась.
– Контрразведка, да? Старая школа: опасен, даже если не вооружен. – Хмыкнула, но не насмешливо, а будто бы уважительно, и представилась словно между прочим: – Внутренняя разведка одаренных. Третья степень посвящения. Поэтому давайте не будем мериться тем, чего у меня по умолчанию нет. Вы уже проиграли. Смиритесь. И переоденьтесь. У вас двадцать минут.
В отведенное ему время Скопа уложился. Спешил, но не из страха.
