капитула, как и говорил.
– Так чего ж ты тогда опасаешься? Вроде жрецы всеведущего неплохо ладят и с императором, и со всеми остальными «владыками земными». Или нет?
Тут Ролло заерзал. Неужели? Я аж подался вперед, опершись руками на стол. Жрец неуверенно покосился по сторонам, проверяя, не прислушивается ли кто к нашей беседе, после чего выдал, тщательно взвешивая каждое слово:
– Служители всеведущего стремятся не вмешиваться в дела власть имущих, равно помогая всем, кто обращается к нам в поисках совета и утешения. Но в последние годы некоторые люди в окружении императора, да продлит Эйбрен его дни, выказывают определенное неудовольствие такой политикой капитула…
Фигасе! Вот тебе и церковь вне политики… Хотя чего-то такого следовало ожидать – не может столь солидная организация остаться совсем уж в стороне, когда император наш, Эйбрен хранимый, всех подряд в бараний рог гнет. Жрецы, конечно, пытаются лавировать, вон как Ролло на людей из императорского окружения все стрелки перевел, но, видать, не сильно помогает. В такой ситуации за одно лишь подозрение в попытке навести мосты с орками, которые вот уж сколько веков являются главной угрозой восточным землям империи, глотку на раз перережут. Неудивительно, что мой наниматель так стремается. Зря, кстати. В этот раз он по адресу зашел.
Я молча достаю из ножен кинжал и аккуратно подпарываю пришитую к подкладке куртки заплатку, после чего вытряхиваю из этого потайного кармашка наградной перстень Этельгейра и с легкой улыбкой превосходства отправляю этот кусочек золота через стол. Ролло, следивший за моими манипуляциями с нескрываемым беспокойством, накрывает прилетевшее колечко ладонью, после чего, прикрывшись спиной от потенциальных соглядатаев, с минуту разглядывает вензель на печатке. По его лицу пробегает легкая тень изумления, чтобы тут же смениться традиционной маской невозмутимости.
– Я ответил на твой вопрос?
Ролло кивает, после чего возвращает кольцо и, наконец, расслабляется, вытягивая ноги и откидываясь на стену. Вот и ладненько, а то сил уже никаких не было смотреть на его постную физиономию – чуть аппетит мне не испортил, параноик чертов.
Мир в коллективе был восстановлен, но приключения продолжались. После обеда Ролло заявил, что ему нужно посетить местное отделение банка, я не возражал.
Банк – это хорошо, это деньги, связи и информация. Это цивилизация, мать ее! Так что случаю наведаться в столь полезное заведение я откровенно обрадовался. Тем более что в моем присутствии помимо общего был и вполне себе конкретный интерес – преступность в Илаале никто не отменял. А как известно, вероятность столкнуться с этим негативным проявлением общественной жизни прямо пропорциональна количеству имеющейся наличности.
С ворьем в Гвинбранде боролись на совесть, о чем красноречиво свидетельствовали четыре довольно-таки свежих трупа, украшающие виселицу на Судной площади. Но бороться и победить – это две большие разницы, как говорят в одном южном городе. Обилие злачных мест и их посетителей, готовых легко расстаться с шальными деньгами, постоянный приток новых людей, как ищущих в городе работу, так и прибывающих по торговым делам или просто следующих транзитом по Восточному тракту, – все это способствовало расцвету уличного криминала.
Нельзя сказать, что местная власть этого не понимала. Судя по тому, что я успел увидеть, меры принимались. Например, количество городской стражи превышало все виденное мною до сих пор. Причем многократно. Сам состав стражников тоже был, мягко говоря, нетипичным. Крепкие, покрытые шрамами дядьки с видной за лигу воинской выправкой в возрасте «слегка за сорок». Если это не отставные наемники, отслужившие под знаменем минимум полтора десятка лет, то я балерина Большого театра и тоже с пятнадцатилетним стажем. На фоне типичных блюстителей закона, с которыми я плотно познакомился во времена службы в линдгорнской сотне, гвинбранские стражи смотрелись весьма выгодно. Примерно как матерые кавказские овчарки, не раз защищавшие овечью отару от волчьих набегов, рядом с обычными дворовыми бобиками, что с переменным успехом воюют с помойными котами за контроль над мусорными баками у подъезда.
Правда, главной задачей этих ветеранов была отнюдь не борьба с преступностью. Деньги (и, подозреваю, немалые) им платили за то, чтоб держали в узде своих бывших коллег. В частности, стража Гвинбранда тщательно контролировала, как приходящие в город наемные отряды сдают в центральный арсенал все «тяжелое вооружение». Арсенал, естественно, также находится в ведении стражников. Жителям и гостям города разрешается иметь при себе только короткие мечи и кинжалы – во избежание, так сказать.
Так что с уличным ворьем, а также работниками ножа и дубины, любящими по вечерам шарить в карманах подвыпивших посетителей борделей и игорных домов, борются по остаточному принципу. Хорошо еще, что проституция, азартные игры и распитие
