арена Магикуса, на арене пусто, лишь одинокий служка машет веником, гонит стеклянное крошево подле мёртвого пилара.
За городской стеной в облаке пыли отряд, всадники бешено скачут, теряя коней. Возвращаются подсадить товарища за спину и снова вперёд. Кони спотыкаются от двойного груза, но выбора нет, по пятам растянулась толпа горожан. Большинство пешком, верховых мало, и те не суются близко к преследуемым.
«Уйдут», – подумал я.
Отряд бывшего правителя отпустили, безоружных, под крики толпы. Даже пришлось охранять до городских врат. Рассерженные горожане готовы разорвать голыми руками бывших господ, забыли легко, что сами, сами творили беззаконие, жгли на площадях, врывались к соседям. Я не сказал всего Первому, горькой, отвратительной правды. Дело не только в надежде, слова принца стали долгожданным отпущением грехов. Виновных назначили – Шестёрку, значит, я ни при чём – подумал каждый.
Я усмехнулся. За спиной вежливое покашливание.
– Ваша, э-э… милость! – не знает как обратиться слуга. – Его Высочество принц Джетсет Милосердный желает видеть вас. В полдень в главном зале.
Я кивком отпустил слугу. Ещё есть время подготовиться к нелёгкой встрече или время сбежать. Я глянул на стену гор, по центру пик чуть выше окрестных. До гор недалече, но лучше на четырёх, чем на двух!
Незнакомыми лестницами я поплутал, но добрался до конюшен. Длинное каменное здание, как и многие иные, одной стороной образует стену Магикуса, другой выходит на кольцевую площадь. Но есть и ход из дворца. Миновал пару дверей, в нос шибануло конскими каштанами и сеном. В конюшне никого. Прошёлся вдоль ряда стойл, лошадей удивительно мало, всего две. Старая кляча, серая в яблоках, едва стоит на дрожащих ногах, мослы троллю на зависть, а взгляд печальный. В другом стойле рыцарский конь, чёрный как ночь, зафыркал при виде меня. Бархатный нос обнюхал ладонь, губы прошамкали, в карих глазах укоризна.
– Извини, приятель, ничего нет. Кто твой хозяин?
Конь не ответил, лишь фыркнул.
Из крайнего стойла наглый храп. Легонько наподдал сапогом под ребро. Конюх вскинулся, рожа красная, в руках очутились вилы. Я глянул, прищурив глаз, как лучник поверх оперения. Конюх сник.
– Ваша милость! Простите, умаялся, заснул! Почитай всех коней забрали, гонцы и эти… э-э-э… прежние!
– Скажи-ка, чей там конь?
– Который, вороной жеребец? Ничей. Был Шестого правителя, но он, того.
Конюх окончательно продрал глаза.
– Ваша милость! – воскликнул он. – Так это вы, тот самый чемпион! Я смотрел, знатная битва! Поделом Шестому!
– Что так? – полюбопытствовал я.
– Сердца у него нет. Мучил что людей, что лошадей. Людишек – ладно, но кони, кони-то в чём виноваты! – возмутился грум.
– Полагаю, этот жеребец нынче… мой!
Конюх согласно закивал.
– Да-да, Ваша милость, так точно! Я подготовлю. Когда желаете выезжать?
– Вскорости. Скажи вот что. Говорят, конюшенный новый у вас, как там его?
– Хольстер, Ваша милость!
– Откуда он, кто таков?
Конюх дёрнул плечом.
– Не знаем. Прибыл с отрядом рыцарей. Теми, что Его Высочество защищать бросились.
– Где же он?
– Отправился ещё поутру, забрав дoбро лошадей. Сказал – в горы!
Я скрипнул зубами.
– Конь нужен через час, – напомнил я и вышел на площадь.
В городе не дождутся вечера, начинается бурное веселье. Расторопные трактирщики выставляют бочки – празднуй народ, бесплатно! По улицам шатаются от мала до велика, бегают дети, впервые за долгое время столько смеха. Радостные лица здесь и там, подскочил какой-то мужчина, судя по рукам и кожаному фартуку поперёк пуза – ремесленник, затряс руку, что-то кричит восторженно. Я улыбнулся, хлопнул по плечу и поспешил дальше.
Всеобщая радость влияет и на меня, и уже подзабылось бледное, бескровное лицо Рилайны. «Как поступишь, Виллейн? Твою Рилю безжалостно убили – ради каких-то там сиюминутных целей».
Спрашивать себя привычка полезная, но отвечать смахивает на сумасшествие. И я не ответил.
