– И слава богу! – резюмировал Пирс. – Господин Феоктистов, а были ли опрошены люди, которые могли видеть Радда до посадки на злополучный рейс.
– Да, конечно. Но, к сожалению, никто из работников космопорта на шестьдесят первой Лебедя не может вспомнить инвалида, летевшего этим рейсом. Людей можно понять – прошло больше года.
– Не так часто с планеты на планету летают инвалиды в колясках, к тому же у работников космопортов должна быть профессиональная память на такие вещи. Ладно, черт с ними, а видеокамеры на что?
– К сожалению, через год записи стираются автоматически в соответствии с положением об обеспечении безопасности космопортов.
– Черт возьми, надо пересмотреть это дурацкое положение! Кто его готовил, почему не указали больший срок? – нахмурился директор.
– Господин директор, это положение готовилось лет пятнадцать назад, и вот первый раз потребовалось посмотреть видеозапись более чем годичной давности. Пересмотреть положение, конечно, надо, но… сами понимаете, кто ж мог тогда подумать… – возразил Пирс.
– Думать надо всегда, – отрезал Дон Кимура и нажал кнопку интерфона. – Белла, завтра в десять ноль-ноль совещание по безопасности космопортов. Потом скажу, кого пригласить, напомните мне. Пока все. Продолжайте, господин Феоктистов.
– Собственно, у меня все, господин директор, – сказал архивист и закрыл электронную нанопапку.
– Немного, однако.
– Чем богаты, господин директор, – пожал плечами архивист.
– Мда-а. Теперь я вам скажу. У нас, естественно, сохранились образцы ДНК Ларри Гиллиама. Вчера я дал команду под видом диспансеризации или каким-либо другим благовидным предлогом взять мазки у сотрудников Тетраэдра. Сравнить их с оригиналом Ларри не составит труда и не займет много времени – образцы имеются в АМЦ у профессора Блэйка.
– Дон, ты считаешь, что Ларри, вернее, Каспар… – Пирс невольно перешел на «ты» с директором, чего не позволял себе в присутствии третьих лиц, а только наедине, – что он работает на Тетраэдре?
– Дуглас, ничего я не считаю. Я просто дал команду. Надо проверить. Всякое бывает.
Глава 17
– И что сие значит? – выпрямился Волков, копошившийся в электропроводке.
– Это значит, что кто-то не хочет, чтобы мы вернулись на Тетраэдр, – произнес Блумберг.
– Это только в том случае, если связь не работает, – поправил Ричард.
– А она и не работает, – кивнул на открытый кожух Волков. – Похоже на обрыв кабеля на уровне антенны. Сейчас посмотрим.
Капитан начал нажимать кнопки и переключатели. На основном экране вместо картинки пустой причальной площадки появились какие-то электрические схемы. Рядом с изображением антенны мигал красный восклицательный знак.
– Так надо чинить! – воскликнул Сноу.
– Как бы не так! – почесал затылок русский. – Этот отрезок кабеля проходит снаружи, а скафандров, как известно, у нас нет.
Астронавты помолчали.
– И что теперь? Настраиваемся на торжественный лад и поем псалмы?
– Нет, Айво, до этого пока не дошло. Ведь в любом случае сюда кто-нибудь прилетит за рудой. Кстати, капитан, я уточняю свой вопрос: как часто сюда прилетают грузовики?
– Честное слово, господин Сноу, не знаю!
– А как узнать?
– Давайте посмотрим в компьютере даты предыдущих рейсов, ведь все посадки на астероид должны фиксироваться! – предложил Волков и, повернувшись к пульту, застучал по тактильной клавиатуре. – Вот: февраль – две посадки, март – две, апрель – одна, июнь… А где май? Ах, в мае вообще сюда никто не прилетал! Июнь – одна, июль – одна… Это наша…
– Значит, в худшем случае месяц или чуть больше. Ничего себе перспективка! Кто знает – съестное и вода-то хоть тут есть? –
