С. А. Есенин в воспоминаниях современников. Том 2.

резко заметил: 'Не говорите мне необдуманных слов, что я перестал отделывать стихи. Вовсе нет. Наоборот, я сейчас к форме стал еще более требователен. Только я пришел к простоте…' (VI, 167). Г. А. Бениславская чувствовала, что Есенин далеко не во всем готов был следовать ее советам. 'Вы ведь теперь глухим стали, – писала, например, она Есенину 6 апреля 1924 г., – никого по- настоящему не видите, не чувствуете. Не доходит до Вас. Поэтому говорить с Вами очень трудно (говорить, а не разговаривать). Вы все слушаете неслышащими ушами; слушаете, а я вижу, чувствую, что Вам хочется скорее кончить разговор' (РЛ, 1970, N 3, с. 181).

В своих отношениях с Есениным она претендовала не просто на роль друга, но на роль друга единственного. А для Есенина личная и творческая независимость была одной из высочайших ценностей, он ее всегда отстаивал. Безусловная самоотверженность Г. А. Бениславской, ее безоглядная преданность и любовь к Есенину порой превращались в свою противоположность. И определенный интерес ее воспоминаний отчасти в том и состоит, что с их помощью лучше и полнее можно представить себе ту обстановку, в которой немалое время пришлось жить поэту, тот остракизм, которому были подвергнуты все его друзья и знакомые.

Эти взгляды Г. А. Бениславской нашли отражение в том предельном субъективизме, с которым она пишет, по сути дела, о всех знакомых. Она уделяет много места рассказам о том, как самые разные лица из окружения Есенина пытались всяческими способами разрушить их отношения, оторвать Есенина от нее. Она обвиняет в этом и имажинистов, и П. В. Орешина с А. А. Ганиным, и Н. А. Клюева, и А. М. Сахарова, и даже сестру поэта Екатерину Александровну. Болезненная субъективность Г. А. Бениславской наложила значительный отпечаток на то, в каком свете предстают перед нами в ее воспоминаниях А. К. Воронский, Н. А. Клюев, А. Дункан, И. Вардин и другие лица. Это, разумеется, должно постоянно учитываться при обращении к ее воспоминаниям.

Воспоминания были написаны в 1926 году. Судя по пометам на рукописи, Г. А. Бениславская поначалу намеревалась построить их не в хронологическом порядке, а написать нечто вроде отдельных картин из жизни Есенина. Потом она отказалась от этого замысла и попыталась придать воспоминаниям хронологическую последовательность, приписала страницы о выступлениях Есенина в консерватории и Политехническом музее, о первых встречах с ним. Но работу над воспоминаниями она не завершила. Отдельные страницы находятся вне связи с текстом, встречаются пропуски и несогласованные между собой отрывочные записи.

Воспоминания Г. А. Бениславской часто цитируются в работах о Есенине (наиболее широко – Хроника, 1, 2), но самостоятельно опубликованы они не были. Печатаются с сокращениями по рукописи (ЦГАЛИ).

¹ Этот вечер состоялся 4 ноября 1920 г.

² Из стихотворения 'Хулиган'.

³ Первая строка 'Сорокоуста'.

⁴ Об этом вечере см. также в воспоминаниях М. Д. Ройзмана.

⁵ Почему Есенин относил свой литературный дебют именно к 10 декабря 1913 г., не установлено. Первое известное в настоящее время выступление Есенина в печати относится к январю 1914 г., когда в детском журнале 'Мирок' было опубликовано его стихотворение 'Береза'. Известно, что Есенин предпринимал попытки печататься и до этого. Так, в письме к Г. А. Панфилову, которое условно датируется сентябрем – октябрем 1913 г., он писал: 'Я все дожидался, чтобы послать тебе вырезку из газеты со своим стихотворением, но оказывается, это еще немного продолжится. Пришлю после' (VI, 44). О каких публикациях идет речь в данном случае, также точно сказать нельзя. Приблизительно в это время в большевистской газете 'Наш путь' (М., 1913, 30 августа) появились два стихотворения 'В эту ночь' и 'Уйти бы…', которые были подписаны инициалами 'А. Т.'. Поскольку одна из строф первого стихотворения очень близка к строфе бесспорно принадлежащего Есенину стихотворения 'С добрым утром!', было высказано предположение о принадлежности поэту и этих двух стихотворений (см. IV, 308). Вполне вероятно, что были и еще какие-то попытки Есенина выступить в печати в конце 1913 г., но они пока не установлены.

Записка Есенина окончательно подготовлена не была, и никаких чествований не проводилось.

⁶ Из стихотворения 'Несказанное, синее, нежное…'.

⁷ Эти размышления Г. А. Бениславской продиктованы в значительной степени стремлением ответить на те статьи, появившиеся вскоре после смерти поэта, авторы которых пытались доказать 'несозвучность' Есенина современности, обвиняли его в пессимизме, в отсталости и непонимании путей развития Советской страны, говорили о 'чуждости' его поэзии. Внутренне как бы соглашаясь с подобными оценками и пытаясь защитить Есенина, Г. А. Бениславская пытается обвинить близких ему людей в том, что ему 'не помогли разобраться'. Между тем в такой защите Есенин не нуждался. Ее слова, что Есенин так и не нашел 'выход из тупика', что ему 'нечем стало жить', не вяжутся с фактами его биографии и творчества. Именно в это время, в 1924 г. он как самое крупное достоинство писателя оценивает способность 'воспринимать биение пульса нашей эпохи' (V, 208). И в своем творчестве со всей очевидностью доказывает это. Такие произведения, как 'Возвращение на родину', 'Русь советская', 'Стансы', 'Ленин' и многие другие, ясно говорят, что никакого тупика в его творчестве не было, что он хорошо понимал и с радостью приветствовал то новое, что входило в жизнь страны. Другое дело, что, когда Есенин сталкивался с недоверием, с недооценкой тех произведений, в которых он ясно говорил о своем отношении к социалистическому переустройству страны, где открыто звучала его тяга к новому, то это действительно обижало и надолго выбивало его из колеи.

⁸ Речь идет об обстоятельствах, связанных с публикацией в журнале 'Октябрь' 'Песни о великом походе' (см. примеч. 14).

⁹ Из стихотворения 'Теперь любовь моя не та…'.

¹⁰ Из стихотворения 'Свищет ветер, серебряный ветер…'.

¹¹ Слова из стихотворения 'Мне осталась одна забава…'.

¹² В это время шла напряженная полемика вокруг вопроса о политике партии в области литературы. Еще в феврале 1924 года группа литераторов-'напостовцев' (Л. Авербах, А. Безыменский, Ил. Вардин, Б. Волин, С. Ингулов, Г. Лелевич, Ю. Либединский, С. Родов) опубликовала коллективную статью, в которой утверждалось, что партия не проводит четкой политики в области художественной литературы. 'Во всех других областях общественной жизни партия проводит общую политику, а в области искусства – полнейший разнобой, отсутствие какой-нибудь линии… Если же партия кой-какие директивы и давала, то они на практике искажались…' – говорилось в этой статье. Самовольно взяв себе право говорить от имени партии, эти литераторы заявляли, что задачи литературной политики партии должны сводиться к следующему: '1. Перенесение внимания главным образом на пролетарскую литературу, всяческое содействие и предоставление ей необходимых условий для дальнейшего развития; 2. Решительное отмежевание наших изданий от литературных произведений, лишенных революционно- общественного значения и особенно извращающих социальные, политические и бытовые черты русской революции'. При этом к подобным произведениям они относили абсолютное большинство того, что создавалось писателями-'попутчиками', в частности, 'крестьянскими писателями'. В этой статье о них прямо говорилось: 'К сожалению, больше всего пока среди них выявляются как раз элементы 'мужицкого' консерватизма и даже реакции (С. Есенин, Н. Клюев, П. Орешин и др.)' (см.: Правда. М., 1924, 19 февраля).

Подобные притязания вызвали резкий отпор со стороны многих писателей и критиков. К середине 1924 г. полемика еще больше обострилась. Она, в частности, развернулась между А. К. Воронским и 'напостовцами', которые обвиняли критика в недооценке пролетарских писателей и потворствовании 'попутчикам'. 'Напостовцы' настойчиво требовали отстранения А. К. Воронского от поста редактора журнала 'Красная новь'. 9-10 мая 1924 г. при отделе печати ЦК РКП(б) состоялось совещание, посвященное политике партии в области художественной литературы. В этой связи Есенин, вместе с А. Н. Толстым, Вс. В. Ивановым, М. М. Пришвиным, Н. С. Тихоновым и другими писателями, подписал письмо в Отдел печати ЦК РКП (б), в котором говорилось: 'Мы считаем, что литература должна быть отразителем той новой жизни, которая окружает нас, – в которой мы живем и работаем, – а с другой стороны, созданием индивидуального писательского лица, по-своему воспринимающего мир и по-своему его отражающего. Мы полагаем, что талант писателя и его