– Каково вам быть внучкой своей бабушки? – я постаралась улыбнуться.
– Она была не из тех, кто печёт пироги и встречает внуков после школы?
– Мы жили в разных городах, тяжеловато каждый день ездить в школу, – попыталась пошутить я.
– Хм, – журналистка сделала вид, что задумалась. – Неужели вы пытаетесь нас убедить, что Нирра Артахова была обыкновенной женщиной?
– Не пытаюсь, – я повертела бокал, – для меня бабушка всегда была необыкновенной.
– Ну, конечно, – в голосе девушки прозвучало удовлетворение. – Вы гордитесь её заслугами, которые так высоко оценили? – повинуясь жесту, оператор повернулся и ещё раз снял табличку.
– Если люди так решили… – я не стала продолжать. Мы обе прекрасно знаем, что оценивает службу в империи только один человек – император.
– И последний вопрос, – девушка выдала широкую улыбку. – Имея столь необыкновенную бабушку, вы, наверное, надеетесь на появление в семье ещё одной женщины выдающихся пси-способностей?
На ум ничего стоящего не приходило, разве что повторить слова настоятельницы: «На всё воля Божья», мол, снимаю с себя всякую ответственность.
– В империи много талантливых женщин, – ушла от ответа я. – Уверена, вдохновлённые примером, – я кивнула на табличку, но оператор не пошевелился, – они превзойдут нас.
Иными словами, свято место пусто не бывает. И три минуты, по моим часам, истекли. Я невежливо отвернулась и пошла к накрытым столам. Путь лучше скажут, что внучка Нирры Артаховой приехала сюда поесть на халяву.
Рядом тут же появился Гош и, невзирая на взгляды, обнял за плечи.
– Домой?
– Да.
Поняв, что ничего более пикантного не предвидится, оператор отключил камеру, тут же соорудил двухэтажный бутерброд, огляделся в поисках выпивки, я с облегчением отдала бокал. Он отсалютовал и одним глотком ополовинил.
Сбросить с лица резиновую улыбку удалось, лишь когда мы выехали из города. Ещё один день прошёл.
– Ты так смутилась из-за предполагаемых потомков, – Гош вглядывался в тёмную ленту дороги, словно разговаривал с ней, а не со мной. – Могла бы с полным правом ответить «да».
Я нахмурилась.
– Ты не дочь Сергия, но Павел, ну, пусть остаётся Бесфамильным, твой биологический отец. Ты носитель неактивного гена.
– И психического заболевания в комплекте.
– Не факт.
– Не факт? Какое тебе дело до моих потомков? – я знала, что он не заслуживал грубости, но фраза вылетела, прежде чем я успела подумать. – Желаешь поучаствовать в создании?
Мы замолчали. Первый раз на моей памяти тишина была неловкой. Черт бы побрал Вариссу с её душеспасительными разговорами.
Фары встречной машины на мгновенье ослепили, и я закрыла глаза. Попыталась представить, какой станет моя жизнь без Гоша. Ничего не получалось, даже сейчас он был там, в каждом дне, всегда готовый помочь.
– Извини, – сказала я.
– Ничего.
Телефонный звонок нарушил тишину машины громкой, похожей на марш мелодией.
– Да, – отрывисто сказал Гош в трубку и с минуту внимательно слушал. – Что? Да они спятили! – Брошенный искоса взгляд был слишком быстрым, но достаточным, чтобы я поняла, о ком говорят. – Демон, ты же знаешь…
– Что случилось?
– Так сделай что-нибудь! – крикнул Гош в трубку и нажал на газ, машина стала набирать скорость. – Мы едем.
– Что происходит? – снова спросила я, когда он бросил телефон. – Атака? Вы же сказали, связка разрушена, ваш профессор сказал.
– Нет, – Гош дотронулся до плеча, но я едва почувствовала прикосновение. – Не атака. Успокойся. Лена, дыши. Слышишь? Не атака!
Последние слова парень выкрикнул, разрываясь между мной и ночной дорогой. Каждая требовала внимания, и если я «всего лишь» сорвусь, то трасса ошибки не простит.
