Очередное «извини» звучало неубедительно.
Эта канитель со звонками продолжалась весь день. Адаис Петрович ещё после третьего предложил выключить «пиликалку». Но я таскалась с сотовым, как кошка с мясом, боясь пропустить звонок от Демона, Гоша, дяди Ильи и ещё раз Демона.
– Ну, и какие планы? – спросил хозяин, раскатывая пласт теста, – мы затеяли лепить пельмени, благо к ужину ожидалась большая и голодная мужская компания. – Гош или Дмитрий?
Я едва не положила телефон после очередного звонка мимо кармана фартука. Как всегда, умные слова вылетели из головы.
– Гош – мой друг, – обсыпанные мукой руки дрогнули.
– Нет. Он друг Станина. И поэтому ты с ним. Была, – он посторонился, пропуская меня к столу.
Я резала стопкой тесто, едва замечая, как и что делаю. Старик прав. Выглядело это не очень. Не оттолкни меня тогда Демон, я бы не пришла к Гошу.
Разве можно рассказать о долгих вечерах, о молчании, о тёплых руках Гоша, согревающих то, что ещё можно согреть. И это всё я готова променять на один взгляд, одно прикосновение Демона. Уже променяла.
– Брюзжу, брюзжу, – псионник по-стариковски крякнул и поставил на стол миску с фаршем. – Видела бы ты себя со стороны, когда рядом Станин, мой парень не слепой.
– Мы не…
– Избавь меня от подробностей, – отмахнулся Адаис Петрович, не отрываясь от пельменей.
Разговор вдруг представился мне полной нелепостью. Стоят два человека, чужих, разделённых не только возрастом, но и самой жизнью, лепят пельмени и говорят. О чем? О чувствах?
– Вы были нужны друг другу, – продолжал старик. – Два одиночества. Он поддержал тебя, а ты дала ему почувствовать себя нужным, защитником. Станин не такой. Он не потерпит неопределённости, – Сименов-старший подал мне доску. – Ты ведь не хочешь, чтобы Гош начал защищать тебя от Дмитрия?
– Нет.
– То-то.
Зазвонивший в который раз телефон поставил точку в не совсем уместном разговоре.
Мужчины вернулись поздно вечером, взъерошенные и злые. Илья хмуро смотрел в тарелку с пельменями. Гош рассказывал. Демон был задумчив.
Женщина, пытавшаяся меня отравить, выжила, но допросить её не смогут. Перелом основания черепа, большая кровопотеря, кома. Машину с предусмотрительно замазанными грязью номерами столичный специалист упустил.
Преступник отрезал очередную ведущую к нему ниточку, и это тоже не повышало настроения. Они вяло переругивались, ели без всякого аппетита.
Я не выдержала и ушла в комнату, спиной чувствуя взгляд Станина. Голоса стали громче, Гош о чем-то спорил с Лисивиным. Прозвучало имя Эми. Почему псионник так на неё взъелся?
Свет включать не стала, и гостиная тонула в темноте, лишь из-под двери одной из комнат пробивалась узкая полоска света. Спальня Гоша и Алисы. Бывшая.
Разговор на кухне продолжался, просто перешёл в более спокойную фазу. Поколебавшись, я подошла к двери. Гош ничего не трогал там со смерти жены. Понять его чувства было не трудно, родительская квартира в Палисаде до сих пор стояла нетронутая.
Я оглянулась на дверь, за которой остались мужчины. В конце концов, надо хотя бы выключить свет, Гош наверняка оставил, когда переодевался. Глупая отговорка. На самом деле мной двигало банальное любопытство.
Спальня была не очень большой. Шкаф, комод темно-вишнёвого дерева, широкая тахта, туалетный столик с зеркалом. Ближе к окну ещё один стол, посолиднее, с плоским экраном монитора. Рабочее место. Гоша? Алисы? Общее? В углу из-под шторы выглядывали ножки гладильной доски, пара полок с книгами, панель телевизора на стене, на подоконнике цветы в пластиковых горшочках. Не та комната, которой хвастаются перед гостями, а та, в которой живут.
На тёмно-бежевом покрывале лежал забытый в спешке зелёный газовый шарфик. На комоде большой пакет, из которого выглядывал коричневый тёплый свитер крупной вязки.
На полу у комода валялась курточка. Сейчас в такой уже не походишь. Лёгкая светлая вещь, которую кто-то скомкал и отбросил прочь. Ещё одно воспоминание, от которого мне не избавиться никогда. Алиса в чёрной юбке и в этой куртке, в руках шприц, голова беспорядочно подёргивается. В ней она умерла.
Повинуясь порыву, я подняла ветровку, положила на кровать, расправила – и укололась.
