– Ай, – я сунула палец в рот и наклонилась, осторожно обследуя ткань.
Так и есть – булавка. На спине с изнаночной стороны под воротником. Случайно расстегнулась. Маленькая, подобными прикалывают бирки в магазинах. Тут тоже что-то было. Я открепила маленький квадратик и поднесла к свету. Кусочек ткани. Грязной и повидавшей виды.
Со мной в спортшколе училась девочка, которая разрезала своё счастливое платье на кусочки и подшивала их к другим перед каждым выступлением. На удачу. У всех свои талисманы.
– Лена?
Я не заметила, как голоса на кухне стихли.
– Гош, извини меня, дверь была открыта, свет горел.
Псионник оглядел комнату.
– Я ничего не трогала, – уверение портил мягкий кусочек ткани, зажатый в руке. – Прости.
– Лена, что случилось? – подошёл Адаис Петрович.
– Ничего, – ответил за меня Гош, – давно уже пора перестать цепляться.
– Что это? – спросил Демон, указывая на булавку с куском ткани.
– Ничего. Сейчас верну на место, – я потянулась к курточке.
– Стоп, – Дмитрий отстранил бывшего шефа и перехватил мою руку. – Ничего не чувствуете? Когда это ты стала «нулевой»?
– Н-да, – Илья придвинулся ближе, – интересно.
– А так? – Станин вытащил из моих пальцев кусочек ткани с расстёгнутой булавкой.
– Ты «нулевым» не стал, – хмуро сказал Гош.
– Я же псионник.
– Хвост на месте, – Лисивин обошёл меня по кругу.
Демон вдруг поднёс лоскуток ткани к лицу и принюхался, зрачки расширились, тряпка выпала из пальцев и глухо стукнулась булавкой об пол. Гош нагнулся, чтобы поднять.
– Не трогай, – скомандовал Станин, и все замерли. – Лена, – попросил он.
Я нагнулась и взяла в руку кусок ткани.
– Снова «ноль», – констатировал Илья.
– Вот как Игошина это сделала, – проговорил Дмитрий, – вышла на суд мёртвых. Блуждающий не пощадил её. Он не смог пройти через «ноль». И следующий не смог бы. Она могла убивать дальше, – псионник сел на кровать. – Так зачем она вызвала меня, просила поднять силу кад-арта? Чего боялась, если не призрака?
– Давай по порядку, – попросил Гош, а я, не удержавшись, кивнула.
– Что это, по-вашему? – он указал на лоскуток.
– Тряпка, к тому же не очень чистая, – ответил бывший шеф.
– Точно. На ней привязка, как на захоронении.
– Что? – удивился Гош. – Да кому надо привязывать призрак к предмету, его же можно перенести.
– Вот именно, – кивнул Станин. – И призрак привязывали не к предмету. Привязка – это и есть «ноль», его устанавливают, чтобы блуждающий не мог преодолеть границу. Но если могилу раскопать и взять часть савана, одежды, то…
– До такого мы ещё не опускались, – протянул Адаис Петрович, – осквернить захоронение!
– Это было прикреплено к одежде? – спросил меня Демон.
– Да.
– Теория об оболочках, значит, – усмехнулся Илья, – зря я свою одежду выкинул.
Похоже, что-то понять смог только столичный специалист. Он выбежал из комнаты, на ходу доставая сотовый телефон.
– Объяснись, – потребовал бывший шеф службы контроля.
– Слишком многое не укладывалось ни в одну схему. Мы стали искать. Выдумывать, выводить новые закономерности. И выдумали. Вернее, нам помогли, – Дмитрий вздохнул и, взяв меня за руку, притянул к себе, – прости. Я дурак, – и, повернувшись к мужчинам, стал объяснять: – Когда в тебя попадает пуля, кого ты винишь? Ружье? Руку, его направившую? Или точку лазерного прицела?
– Ты думаешь, это… – Адаис Петрович отступил от злосчастного лоскутка.
– Прицел, – подтвердил Демон. – Я сразу тогда подумал, что вы не отрезали канал и призрак привязался к вам, а не к захоронению. Но вы всё сделали правильно, блуждающий был заперт в могиле. Я отмахнулся. Я не знал, что часть могилы можно
