— Я считаю, что взбунтовавшаяся против семьи дочь барона из Южной провинции, который традиционно в оппозиции к императорской власти… К тому же еще и журналистка, и художница… Это слишком для наследника престола.
— Зато не скучно, — улыбнулась я.
— С этим не поспоришь, — тяжело вздохнул Фредерик. — Ладно. Давайте займемся тем, что у меня получается хорошо. Обратимся к народу и призовем на борьбу с захватчиками.
Исходя из того, что секретарь был арестован — Крайом выяснял степень его причастности к утреннему происшествию во дворце, — я предложила свои услуги. Кроме того, решено было собрать на вечер журналистов, с тем чтобы завтра с утра во всех газетах было напечатано воззвание императора к гражданам своей страны.
— Надо еще сказать, что два из трех террористических актов ваши сыновья предотвратили лично, рискуя жизнью, — заметила я.
— Это понятно. А как обратиться?
— «Братья и сестры», — вспомнила я характерный пример из истории.
— Да… Так я еще к жителям империи не обращался. Прозвучит оригинально, — заметил Фредерик.
После пресс-конференции Фредерик хотел отправиться в Норверд и определиться, какая помощь требуется Северной провинции и ее жителям.
В течение дня мы толком не ели, так, перекусывали бутербродами. Посмеялись, что вот у Ричарда — как у командующего — обед всяко будет по расписанию.
Фредерик ушел, я еще поработала над материалами для следующего выпуска газеты. И неожиданно для себя заснула.
Мне снился щенок из золотого песка — точная копия Флоризеля, снился огненный конь Ричарда, герцогиня Рэймская в костюме для фехтования — стройная, гибкая… Женщина грустно улыбнулась, вытянув перед собой лодочкой сложенные ладони. Мгновение — и она их разжала, раскинув руки в стороны, выпуская в темное небо маленькую огненную птичку…
— Ника! Ника, что с тобой! — Мама обеспокоенно смотрела, как я зеваю и потягиваюсь.
— Заснула! И даже сон приснился…
— Хороший?
— Не знаю… Скорее — странный.
Мама покачала головой и, вздохнув, присела рядом.
— Мам… Что-то случилось?
— Да нет, ничего. Немного беспокоюсь за мальчиков после того, как они уехали. И Феликса отослали. И Наташа не выходила сегодня целый день.
— Ричард о мальчиках позаботится. Неизвестно еще, где безопаснее на сегодняшний день — во дворце или у них на учениях. А у Наташи наверняка текст пошел, как она выражается. Мам… ты что-то мне не говоришь? Что-то случилось?
Я не на шутку встревожилась. Чувствовала, что с мамой что-то не то.
— Ничего, доченька. Все хорошо. Просто… Меня все время мучает чувство нереальности происходящего. Как будто я проживаю чужую жизнь. Или на самом деле лежу где-нибудь в больнице, в коме, и все это мне просто кажется.
— Я понимаю. У меня тоже так было. Если бы не необходимость спасти Рэма, учить мальчишек, как-то выкручиваться, я бы сошла с ума.
— Не бери в голову, это я так. Видимо, перенервничала из-за последних событий. Все-таки папа в эпицентре военных действий, и ты все время в опасности… Стихии, да кто ж может это выдержать!
— Стихии?! Мам, да ты настоящий житель империи!
— Ага… можно сказать, коренной!
И мы рассмеялись. Я отправила маму спать, клятвенно обещая, что тоже вот-вот пойду. Сама же принялась за работу — а что? Немного подремала, потом с мамой по душам поговорила, теперь можно и делом заняться.
Такой меня и застал вернувшийся Фредерик — склонившейся над очередной статьей. Был поздний вечер, возле меня лежала кипа исписанных бумаг.
— Похоже, мы с вами поменялись местами… — протянул император.
— В каком смысле? — удивленно посмотрела я на него.
— Моя очередь задавать ваш коронный вопрос: «Вы сегодня ужинали?»
— Нет, — рассмеялась я.
