Аджайя тоже поднялась и взяла его за руку, чтобы поддержать.
– Нам нужно это обсудить, Алан. Ты должен сохранять спокойствие.
Уолш оставался непреклонен:
– Это не кино, Берг. Мы теряем людей. Так бывает. И все мы это знали, давая согласие на участие в экспедиции. Мы все понимали, что, возможно, не вернемся домой.
– Ты слишком быстро списываешь ее со счетов. Наверняка где-то должны быть скоб-трапы. Я их найду.
Уолш прижался спиной к стене и поморщился.
– На это может уйти не один день. А ей долго не протянуть.
Аджайя крепче сжала руку Алана.
Берген почти прорычал:
– Ты этого не знаешь наверняка. А мне может повезти.
Уолш вздернул брови и вяло махнул рукой.
– У нас патроны кончаются. А если тут еще есть эти твари?
– А если я тебе сейчас врежу хорошенько?
Вряд ли он мог это сделать, конечно…
Аджайя с силой сжала его руку и заставила отойти с ней в сторону. Берген привалился плечом к стене. Краешки его ноздрей пылали. Он пыхтел, как паровоз, у которого того и гляди взорвется котел.
Аджайя терпеливо ждала, и наконец Берген повернулся к ней и поднял свободную руку вверх.
– Я не уйду отсюда, пока не узнаю, что она… Вы идите, если должны. А я не брошу ее здесь… Не оставлю одну.
Аджайя медленно кивнула.
– Ты веришь, что я рассужу об этом справедливо, Алан?
Аджайя? Справедливо?
– Да, – процедил он сквозь стиснутые зубы.
Он понятия не имел, давно ли произошел этот разговор. Время словно бы тянулось бесконечно, и у него не было никакого способа его измерять. Товарищи согласились ждать его три дня, пока он будет искать выход с этой палубы. Эти три дня давно истекли.
Когда онемение в ноге прошло, он нашел другие лифты. Ни один из них не работал. Ни одного скоб-трапа, который уводил бы на другие палубы, он не нашел. Он возвратился к капсуле до того, как его друзья улетели, попросил дать ему еще время, взял патроны, припасы и автоген. Он надеялся, что ему удастся прорезать стенку рядом с кабиной межпалубного лифта и попытаться завести его вручную. Мысль была, слов нет, отчаянная, но Берген и сам пребывал в полнейшем отчаянии.
Вот когда выяснилось, что из куколок вылупилась новая разновидность непатроксов. Стоило им выследить Бергена, как они начали за ним охотиться. Он был легкой добычей до тех пор, пока не осознал, что вся проблема в шуме, который он производит. На «Провиденс» он вернуться не сумел.
Было несколько очень опасных моментов. Он забежал в кладовую и забаррикадировался на небольшом участке с помощью пластиковых ящиков, которые выставил вокруг себя штабелями. Более крупные твари не смогли бы добраться до него, если бы только у них не хватило сил свалить ящики, а вот мелкие могли проскользнуть между ними – мелкие, но от этого не менее злобные. Один из них застиг Бергена врасплох, и вот теперь дела его были плохи, очень плохи.
В коридоре снова что-то происходило. Несколько секунд Берген прислушивался, чтобы понять, насколько близко шум. Треклятые твари опять взялись за дело. Там шла какая-то война. Они сражались за превосходство, за пищу.
Мерзкие каннибалы. Берген догадывался, что стоило бы появиться какой-то другой добыче, и они с радостью набросились бы на нее. И он вовсе не собирался выдавать свое местонахождение и рекламировать себя в качестве «шведского стола».
Чтобы скоротать время, он думал о Джейн – как и раньше. Он закрывал глаза и вспоминал тот день, когда во время полета она первый раз мыла волосы в условиях невесомости.
Берген старался не выдать себя, когда тайком наблюдал за тем, как Джейн несколько раз смывала шампунь и ее волосы облаком парили вокруг головы. Мыть голову в невесомости было очень сложно. Потом Джейн сушила волосы феном, время от времени прочесывая расческой. Берген смотрел, как она перебрасывает прядь волос вперед, скручивает под носом и трет кончиками пальцев, словно не может решить, хорошо ли промылись волосы. Может быть, она считала, что чистые волосы должны пахнуть как-то особенно.
Берген мысленно усмехнулся. Если бы Джейн знала, что он на нее тогда смотрел, она бы его убила. Чувство собственного
