«Ку-ка-ре-ку», – грянуло снова снаружи.
– Они заставили людей издавать этот радостный крик, намекая на то, что самое время поторговать, – объяснил консильери. – И это правильно. Я хотел бы выдернуть вашу подружку из их рук, прикинуть, что к чему, и, если повезет, уже сегодня добраться до леса. Что-то неуютно мне тут, братцы.
Если ему тут неуютно, то это не просто так. Что-то он знает или предполагает нечто неприятное. Ладно, поглядим.
– Лакки, Настя, сидите в шатре на оружии, – отдал приказ я. – В прямом смысле – на ящик с ним садитесь. И, если что-то пойдет совсем не так…
Я отдал Насте гранату, которую снял с пояса.
– В ящик закинь, если дело до стрельбы дойдет и сальдо будет не в нашу пользу, – попросил я. – Не хочу, чтобы им трофеев много досталось.
– Те еще перспективки, – заметила Настя, забирая у меня рубчатый кругляш. – Начинаю жалеть, что с тобой отправилась.
– Тебя предупреждали, – добродушно ответил я. – Сама напросилась. Да ты не делай поспешных выводов, это я так, на крайний случай.
– Шучу, – засмеялась Настя. – Жизнь – сложная штука, так что это не самый плохой вариант смерти.
– Насть, что за банальщина? – поморщился Жека. – Сериалов насмотрелась на Старой Земле, что ли, или нахваталась вон у того пижона, который по недоразумению стал нашим лидером?
– Пошли уже. – Голд шагнул из шатра на свежий воздух под очередное «кукареку». – Третьи петухи пропели уже.
Люди в загоне стояли на коленях и хлопали локтями по бокам, видимо изображая домашнюю птицу.
– Забавно, да? – хохотал Салех, показывая на них пальцем. – Это моя любимая шутка, клянусь! Придумал ее еще месяц назад. Великий каган, когда я его так разбудил в первый раз, чуть животики от смеха не надорвал!
– Забавно, – признал я. – И креативно!
Никакого внутреннего неприятия или возмущения от того, что на моих глазах унижают кучу народа, у меня не было. Если люди готовы, стоя на коленях, драть горло, изображая пернатую живность, то это их проблема. Уверен, Марика в этой забаве не участвует сейчас, да и раньше не участвовала. Странно, что она вообще до торгов дожила, с ее-то характером. И потом, в ночи рабов вроде как было за сотню, а тут дай бог десятка три горланят, стало быть, здесь только те, кто согласился это делать. И чего мне их жалеть? Я и тех, на поляне, не жалел: рабы – они и есть рабы, сами свое место в этом мире выбрали, раз на такое подписались.
Хорошо, что Милена этого не видит, вот она бы вонь подняла…
– Как спалось? – Салех был дружелюбен до приторности. – Надеюсь, хорошо? Просто у вон того вашего товарища немного взволнованный вид.
И он показал на Жеку.
– Да что вы! – замахал руками я. – Вы его взволнованным не видели! Хотя… И я его таким тоже не видел. Пьяненьким, как вчера, – видел, а взволнованным – нет.
– У вас есть спиртное? – удивился Салех. – Надо же!
– Да вот, начали гнать потихоньку, – сочинял я на ходу. – Дело-то нехитрое. Я командир строгий, в походе – ни-ни, но он вот нарушил мой запрет вчера и по дороге фляжечку употребил, потому и безобразную сцену потом устроил, ну, вы помните. Женщина кричит, алкоголь в венах заиграл… Бывает.
– А я так понял, что это ваша общая знакомая. – Салех явно не спешил верить моим россказням. Ну и правильно, я бы тоже так сделал.
– Не скажу точно, пока не увижу эту даму, – развел руками я. – Голос – штука такая. Поди знай.
А ведь ты от Марики ничегошеньки не узнал! Если бы она хоть что-то сказала, то сейчас ты по-другому бы разговор со мной вел. Впрочем, я в этом и не сомневался.
– Дело в том, что эта рабыня попала сюда случайно, – виновато улыбнулся Салех. – Она должна была остаться в каганате, на ее лицо упал благосклонный взгляд самого великого кагана. Ее судьба – быть его наложницей, одной из многих.
– Ну и фиг с ней, – равнодушно отмахнулся я. – Нет так нет, я не в претензии, пускай она великому кагану приятное делает. Да оно и к лучшему – новый мир, новые бабы… А со знакомыми одни проблемы будут. Вечные советы, опять же – к делу их особо не приставить. Чемодан без ручки.
Салех не переставал улыбаться, но в глазах у него промелькнуло нечто, убедившее меня в том, что я на верном пути. Ясное дело, он мне по-прежнему не верил, но некое зерно сомнения я все-таки в его душе посеял.
