действительности представляет собой маяк GPS. Наверное, испугалась, когда ты устроила себе экскурсию на ее стройку, и решила впредь не допускать чего-либо подобного.
Хотя меня это и в немалой степени разозлило, я все же испытала облегчение от того, что теперь не смогу никогда потеряться.
Пифагор показал на котят:
– Они не все будут жить с тобой.
– Да? Почему это?
– Люди редко оставляют у себя весь выводок.
– И что же они с ними делают?
– По-разному. Продают, дарят или даже… топят.
– Что?!
– Человеческие особи всегда так поступали. В этом нет ровным счетом ничего необычного. У твоей служанки двое взрослых кошек, ты и Феликс, если дать ей еще пятерых, она с ними попросту не справится.
– Но это ведь мои дети!
– В ее человеческом представлении твои котята принадлежат ей.
– Это
– Она человек и живет по правилам, принятым в их обществе. Не забывай, что они считают себя главенствующим видом.
– Значит, мне больше чем когда-либо надо наладить с ней общение, хотя бы для того, чтобы сказать, что я хочу оставить детей и готова заниматься ими сама, сколько бы их ни было.
– Если у тебя получится, я очень удивлюсь.
– Пифагор, помоги мне, у тебя же есть «Третий Глаз».
– Вынужден напомнить тебе, что я могу лишь принимать человеческую информацию, но не передавать ее.
– В один прекрасный день я смогу наладить прямой двухсторонний контакт между нашими видами! – решительно заявила ему я. – И тогда растолкую людям, что нужно делать.
Пифагор в упор посмотрел на меня своими большими синими глазами:
– Думаю, что в данный момент у них есть заботы поважнее, чем прислушиваться к мнению кошек. Не знаю, смотрела ли ты в последнее время новости, но с этими манифестациями, столкновениями и терроризмом человечество стоит на грани настоящей войны.
– А от настоящей войны кашляешь и блюешь еще больше, чем от «манифестаций»?
– Вместо того чтобы швырять друг в друга коктейли Молотова и дымовые шашки, люди стреляют друг в друга из автоматов (ты уже видела их, это те самые палки, которые изрыгают огонь), а также забрасывают врага гранатами и бомбами. Взрыв одной из них мы с тобой тоже уже издали наблюдали. Это вызывает куда более масштабные разрушения.
– Интересное у нас получается начало дня: сначала ты заявляешь, что служанка собирается подарить (продать или убить) моих детей, а потом добавляешь, что здесь вот-вот разразится война.
– Я бы очень хотел сообщить тебе, Бастет, новости получше, но не могу.
В дверь позвонили. Это с визитом к Натали явилась ее соседка Софи. Она тут же схватила котят, уложила их на бархатную подушку, и две человеческие самки в экстазе уставились на произведенное мной на свет потомство, то и дело повторяя мое имя. Потом стали смартфонами делать фотографии, сверкая вспышками. После чего я услышала имя Пифагора.
– Мне нужно поменьше с тобой общаться, – сказал сиамец, – моя служанка, похоже, волнуется, что я сюда хожу.
– Чего она боится?
– Что я расскажу тебе «слишком» много.
На прощание мы потерлись друг о друга мордочками. Обожаю, когда сиамец задевает меня своим маленьким носиком. Наши усы тоже соприкоснулись, потом Пифагор зарылся головой в мою шею и пару раз легонько боднул, будто отталкивая.
Я без ума, когда он так делает.
Потом служанка взяла его на руки, и они ушли. Натали положила мне обратно котят, которые тут же прильнули к моим соскам.
От контакта с их изголодавшимися ртами у меня возникло ощущение, что их ко мне пришили и никто в жизни не сможет нас разлучить.
Когда котята поели и уснули, я облизала каждого из них и приподняла за шкирку, как когда-то меня приподнимала мать.
