От этого ни один из них даже не проснулся.
Потом я спрятала их в углу подвала, чтобы их не нашла Натали, и стала над ними тихонько урчать, приучая к этому звуковому ориентиру.
Я задумалась. Обязательно должно быть какое-то решение. Мне нужно выработать стратегию, чтобы спасти их от смерти.
Убедившись, что все котята крепко спят, я поднялась в комнату служанки. Она лежала в постели, лицо ее покрывал пахнувший огурцами крем. Я легла рядом и услышала, как бьется ее сердце.
Я заурчала на средней частоте:
Повторив этот посыл несколько раз, я заметила, что глазные яблоки под веками Натали двигались в разные стороны, что свидетельствовало об активной мозговой деятельности. Ей снился сон. Как же я хотела на него повлиять, чтобы заставить ее отказаться от гибельных планов. Ее левая рука разжалась и сжалась опять.
Она повернулась и захрапела. Тело ее расслабилось.
Надеюсь, она меня поняла.
Я вернулась к котятам и, в свою очередь, тоже уснула.
Ночью мне приснился на удивление приятный сон. Вместе с котятами я, снова гибкая, стройная и мускулистая, неслась по лесу. Мы промчались по тропинке, выбежали на поляну и все вместе стали кататься в траве.
Сквозь заросли папоротника пробивались солнечные лучи, в воздухе, подгоняемая жарой, носилась цветочная пыльца. Над нами выводила трели малиновка. Вокруг порхали бабочки. Пятеро котят носились как угорелые, восторгаясь каждым уголком леса, каждым камешком, встречавшимся им на пути.
12
Злодейство
Меня кто-то ущипнул.
Я проснулась от маленьких ротиков моих детей, припавших к соскам. Ощущение, с одной стороны, было болезненным, с другой – приносило успокоение.
Глазки котята так и не открыли. Я мяукнула, но реакции не дождалась. По всей видимости, в первые дни после рождения они не только слепы, но и глухи. И только благодаря запаху могут добраться до распределителя моего материнского молока.
Как обращаться с детьми, я не знала. Для меня это было трудновато, но нужно было привыкать к присутствию пятерых живых существ, которым постоянно что-то было надо.
Я облизывала их и урчала, потому что больше ничего не умела.
Рыжий котенок опять кусал меня сильнее остальных и расталкивал братьев, чтобы прильнуть к самым набухшим моим соскам. Что ни говори, а мне было удивительно видеть, как этот малыш, у которого даже еще не открылись глаза, уже осознает необходимость устранять конкурентов.
Некоторые просто рождены доминировать над другими.
Таковы первые итоги борьбы за выживание – вероятно, объяснил бы мне Пифагор. Но на данный момент у меня были дела поважнее возвышенных дискуссий с сиамским учителем. В дверь позвонили.
Я поднялась по лестнице и вышла из подвала посмотреть, в чем дело. К моей величайшей досаде, к Натали опять явился Томас.
После случая с туфлями я надеялась, что избавилась от него раз и навсегда. Служанка заговорила с ним взволнованным голосом, чего я очень не люблю, и несколько раз повторила мое имя. Потом повела в подвал, где мяукали мои котята, прося их снова покормить.
Я побежала их защитить, но было слишком поздно. Томас склонился над ними и оглядывал с видом, который мне совсем не понравился.
Все мое естество тут же приготовилось к атаке – зрачки расширились, усы припали к щекам, а уши к голове, хвост угрожающе поднялся, я ощетинилась, выгнула спину, открыла пасть, обнажила клыки, выпустила когти и принялась царапать землю.
