Малена же мне голову будет откручивать медленно и с наслаждением, а к ней присоединятся все, до кого она успела донести весть о том, что я исчезла.
– Рэне! – закричала Малена, увидев меня в холле Академии. – Клянусь, я убью тебя!
Что-то слишком много желающих. Надо список составить, чтобы не запутаться.
– Все в порядке. – Я поплелась в комнату, не обращая внимания на толпящихся вокруг адептов. – Видишь – живая.
Как я и думала, Малена подняла на уши всю Академию. Из-за чего, спрашивается? Из-за того, что один псих жаждет заполучить дневник Ирэне. Но я склонна думать, что не только дневник его прельщает. Он, как любой ненормальный, может иметь своеобразное хобби. Например, коллекционировать забальзамированную печень своих жертв. Мерзко, гадко, противно. Но в духе данного мира.
– Твою бездну! – выругался Дин, вылетая из коридора напротив. – Рэне, я уже шел расчленять твоего жениха.
Значит, подумали на Витора. Вероятность смертельной угрозы с его стороны, может, и существует, но она ничтожно мала по сравнению с вероятностью умереть от рук Грома.
– Ты где была?
Я обвела взглядом притихших адептов, впечатленных пронзительным рычанием Малены.
– В коридоре будем говорить или в комнату зайдем?
Я предпочту обойтись без свидетелей, которые со временем могут стать жертвами. Пусть героизм неоправдан, эти адепты сами кого хочешь… того. Но… Да, признаюсь, хочу, чтобы все лавры достались мне одной. Какая я все-таки эгоистка.
Дин без лишних слов ухватил меня за локоть и повел в свои апартаменты. Малена вприпрыжку поскакала за нами, не забывая награждать меня фразами типа «и хватило мозгов», «надо же было додуматься», «чем ты вообще думала».
– Ты подвергла себя опасности! – Захлопнув дверь, подруга направила на меня самый строгий взгляд из своего арсенала.
Картина, висевшая рядом с выходом, грохнулась на пол.
Дин учтиво попросил Малену умерить пыл и вернуть на место картину. Та недовольно посопела, но подчинилась.
– Где ты была? – Дин пытался демонстрировать хладнокровие и здравомыслие.
Сказать правду или солгать? Любая правда лучше сладкой лжи – так нам всегда твердили. Раньше я считала такую позицию абсолютно верной, сейчас бы поспорила…
А если лгать, то что придумать? Была в туалете? В душе? Средь бела дня и именно тогда, когда декан велел мне носа из комнаты не показывать? Глупость. Так подумают друзья. И правильно сделают.
Правду скажу, суровую правду-матку.
– Я была на полигоне, – выпалила на одном дыхании.
У Малены расширились глаза, Дин открыл было рот, чтобы что-то сказать, но, помедлив, захлопнул его. И оба посмотрели мне за спину, где висели лук и стрелы.
Друг плавным движением положил руку мне на плечо, наклонился к уху и тихо спросил:
– Именно тогда, когда по Академии ходит предполагаемый преступник, ты решила пострелять из лука, да?
Я запоздало кивнула.
– Просто решила потренироваться?
Я еще раз кивнула, как в замедленной съемке.
– Дорогая моя Рэне, – Дин наклонился еще ближе, – рассказывай все, что было. Всё!
Говорить правду мне расхотелось. Я красноречиво помолчала с задумчивым видом.
Малена и Дин терпеливо ждали, когда я начну. А я не спешила.
Момент выноса мозга немного откладывался, и это уже радовало.
Дверь распахнулась с силой урагана, ударилась о стену, картина, которую Малена успела водрузить на место, снова упала. Джен даже бровью не повел, а прямиком пошел на меня.
– Красавица, я что-то не понял, чего шалим, а?
– Я… Так я… – Слова упорно не желали складываться в предложения. Джен не Дин с Маленой, пострашнее и посуровее будет.
– Что так ты? Тебе где было велено находиться?
Я и в этот раз решила ответить красноречивым молчанием.
Я ведь спасти всех хотела, поэтому и пошла на полигон, чтобы кроме меня больше никому ничего не перепало. Но разве им объяснишь?
