Неспроста такая реакция. Значит, в дневнике все-таки есть что-то, ради чего вся каша заварилась. Любопытно, что такого могла сотворить второкурсница, чтобы за этим охотился сильнейший маг? Явно не заклинание мгновенной уборки дома или избавления сада от кротов… Боги, о чем я? О каких кротах речь ведешь, Василиса? Ай, какая я теперь Василиса… Ирэне, как есть…
Я свесилась с кресла и сказала:
– Тебе не кажется, что пришла моя очередь слушать твою сбивчивую речь?
Джен выразительно на меня посмотрел, откинулся на спинку кресла, отчего оно стремительно закачалось, подарил мне еще один взгляд, залпом осушил содержимое своей кружки и завел рассказ.
– Год назад мне стало известно об одном увлечении Ирэне. Известие меня отнюдь не порадовало. Она создавала в сущности новые заклинания путем скрещивания других. Получались не имеющие аналогов источники силы, орудия массового поражения, заключенные всего в двух-трех строках магических знаков.
Я был поражен и обескуражен. В голове не укладывалось, как маленькая девочка, а для меня она именно такой и была, способна на то, для чего и у самого сильного мага не хватит уровня и резерва. Долго разгадывал я эту загадку и наконец докопался до сути. Я, как и остальные, не знал о свойствах магии Рэне. Проще говоря, я был уверен в ее темной сущности. Повадки, манеры, взгляды на жизнь и людей. Истинная темная. Оказалось, не так… Пришлось посидеть за фолиантами, перелопатить гору информации, чтобы найти ответ. В Ирэне соединились темная и светлая магии. И дело не в артефакте. Никаким артефактом этого не добиться. Она магическая полукровка. Не смотри так на меня, я сам не подозревал об их существовании.
Это чудо природы. В истории упоминаются лишь два подобных случая, и оба имели место тысячелетия назад.
Тебе ли не знать – тайное рано или поздно становится явным. «Увлечение» Ирэне перестало быть секретом. Ей стали поступать разного рода заказы. Не от благородных жителей Радо, разумеется. Бандиты, воры, наемные убийцы – все они стали «клиентами» с виду обычной девушки. Свое настоящее имя в целях безопасности она скрывала. В определенных кругах ее знали под именем Саерия. Я не был в восторге, о чем неоднократно говорил Ирэне. Она меня не слушала. Я знал, когда-нибудь на нее выйдут люди, которым окажется мало одного заклинания. И этот день настал.
Джен устремил на меня внимательный взгляд.
Я не знала, как лучше отреагировать на услышанное. Упасть в обморок или сразу умереть? «Быть или не быть – вот в чем вопрос» – извечная дилемма Гамлета.
– Не ты должна была столкнуться с ним. – Джен не стал уточнять, про кого говорит, я и так поняла. – Это была участь Ирэне.
Немного странно слышать эти слова от человека, который был едва ли не ангелом-хранителем для нее. Выходит, жалости или сожаления о ней нет.
– Знаешь, сегодня ночью Ирэне сказала попросить тебя применить одно заклинание из дневника, с помощью которого, по ее словам, мне перейдет ее память. – По непонятной причине меня волной накрыло волнение. Я принялась пристально разглядывать свои пальцы, сминать край футболки.
Решение Джена было жестким.
– Я не стану его применять.
Точно гора упала с плеч. И хотя я знала, что заклинания больше нет и использовать его нельзя, все равно переживала. Переживала из-за возможной реакции Джена. Я привыкла к нему. И к нему, и к друзьям. Хоть они и не мои вовсе, но становятся мне родными. Мне было важно узнать, что Джен, как и Витор, предпочел меня, Василису. Пускай я теперь Ирэне, но я… Витор прав, я сильно от нее отличаюсь. Я – не она, но вынуждена быть ею.
– Почему вы не захотели ее вернуть?
Наверное, это чисто женское – докопаться до самых недр.
Джен поставил себе на колени тарелку с фруктами, взял сразу несколько кусочков яблока, задумчиво пожевал и спокойно пояснил:
– Для меня та Ирэне уже умерла. – После закинул в рот пару виноградин и уточнил: – «Вы» – это кто?
– Ты и Витор. – Я перегнулась через столик, оторвала себе половинку грозди и тоже насладилась кисловатым вкусом винограда.
– У него и спросишь.
Больше эту тему мы не затрагивали.
До того как опустела тарелка, разговор у нас шел об одном: как поступить с Громом. В том, что дневник не должен попасть в
