пластиковую тару, остановился. Больше с собой тащить не стоило, даже если все источники третьего уровня Трота окажутся заражёнными. Каждый лишний килограмм на себе и по горизонтальной земле тащить мало радости, а по вертикали лишний вес выйдет кровавым потом. Это спускаться с любым перегрузом – как два пальца; вверх карабкаться нужно с минимально возможным грузом.
Пока сталкер, преодолевший треть тяжёлого пути, отдыхал в прохладном гроте, компанию ему составили два «прилипальца». Эти пушистые восьмилапые зверьки, похожие на хорьков, имели милые розовые носики и чёрные глазки-бусинки. Между их лапок имелись кожистые перепонки, как у белок-летяг, а на самих лапках торчали мелкие острые коготки, позволяющие зверькам шустро бегать по отвесным скалам. Чем питаются эти милые с виду создания, было неизвестно, они совсем не имели ртов и обратно противоположных по назначению отверстий. Кто-то из научников, подвизавшихся при Троте, когда-то предположил, что эти забавные мутанты подпитываются энергией, которую вырабатывает человеческое тело или тело любого другого живого существа, позволившего себя коснуться. Потому, мол, они и трутся, в том числе об людей, как кошки, лишённые ласки. Потрутся-потрутся и, насытившись, сваливают. А если при этом их ещё и рукой гладить, то отстанут в два раза быстрее. Короче, редчайшее исключение из зонных правил – почти безобидный, если его не обижать, мутант.
Сталкеры-новички, впервые встретив на спуске или подъёме такое создание, конечно, пугались. Кто-то хватал этих милашек и швырял вниз. Но «прилипальцы» тут же расправляли свои лапки-крылышки, планировали назад к скале и очень быстро вскарабкивались по ней обратно к перепуганному бродяге, чтобы довести его до инфаркта своим урчанием и обтиранием.
Были, конечно, и несознательные, грубые чурбаны, которые пытались убить «няшек», но в этом случае незадачливые сталкеры получали очень жёсткий урок, который запоминали на всю оставшуюся жизнь. Защитный механизм зверьков срабатывал безотказно. Если «прилипальца» сильно сжать рукой, придавить ногой или же прострелить, то из него во все стороны брызгают мощные струи ферментов, которые воняют похлеще секреций скунса и не смываются в течение месяца-двух…
Проводив взглядом двух подпитавшихся его добровольными ласками зверьков, человек собрался и продолжил подъём. Больше на его пути не встретилось ни мутантов, ни спускающихся навстречу бродяг. И всё же раз десять после очередного неудачного рывка сталкер зависал на волоске, а точнее, на двух пальцах от смерти, но… зонная удача вновь и вновь улыбалась ему, и до верхней кромки человек добрался, лишь слегка подмочив от испуга штаны. Даже «эффект перехода» – возникающий при пересечении границы кругов набор болезненных ощущений, нахлынувших где-то на второй половине подъёма, – удалось перенести почти без стонов, скорчившись на подвернувшемся уступе.
Но сразу за этой самой кромкой, когда, сделав последний сильный рывок, сталкер выбросил себя через край и очутился на горизонтальной поверхности третьего круга, вместо радостного чувства облегчения его поджидал совершенно неожиданный, крайне неприятный и, что страшней всего, совершенно не засечённый зонной чуйкой сюрприз…
Чьи-то крепкие безжалостные руки схватили его за шиворот и, не дав опомниться, скрутили в бараний рог, тонкими прочными путами захлестнув руки и ноги обессиленного восходителя…
– Попался, который кусался! – удовлетворённо констатировал тот, кто поджидал наверху. Опрокинутый наземь и скрученный восходитель извивался, пытаясь освободиться от пут, которые перетянули его конечности. Но попытки найти слабину потерпели крах. Слабины не оказалось.
Мужчина, схвативший и связавший его, поднялся с земли, отступил, встал в паре шагов и разглядывал пойманного с гадливым выражением на лице. Так смотрят на уродливое насекомое, перевёрнутое кверху лапками, корчащееся и дёргающееся.
Он дождался момента, когда валяющийся поймёт бесперспективность попыток освободиться, выдохнется, остановится и наконец-то замрёт. Лишь тогда, веско и громко, чтобы гарантированно перекрыть шум ветра и прочие звуки Зоны, провозгласил:
– Трот круглый! Вот мы и встретились!
В этот момент захваченный лежал на боку, согнувшись, и голова его развернулась затылком к говорившему. Услышав голос мужчины, он вздрогнул, будто его ужалила мутаоса. И вывернул голову лицом к стоящему, чтобы увидеть…
– С-с-с… – издал его рот придушенное сипение, но это было не просто нечленораздельное исторжение звука, а начало высказывания, которое после краткой полусекундной паузы продолжилось словами: – Сергей Анато… – снова пауза, судорожное сглатывание, и наконец завершилось почти неслышным: – … ольич…
На большее сил у скрученного не хватило. Он прерывисто втягивал и выпускал воздух, и в эту минуту физиономия его разительно напоминала рыбью, с круглыми глазами и беззвучно разеваемым и закрываемым ртом.
– Ты думал, что убил меня? Не дождёшься, Максюша, – мягко, почти ласково произнёс человек, выпрямившийся во весь рост. – Удачи не хватит.
